— Вот и хорошо. Я ведь именно этого и добиваюсь. Пусть задумаются, во что может превратиться их детская игра в героев.
— Кстати, о героях, — спохватился Петр, — Семенов намекнул, что наша прелестная брюнеточка пребывает на ответственном рискованном задании и неизвестно вернется ли живой. Федюня тот час заявил: если с Ириной что-нибудь случится, он продолжит дело любимой.
— Вряд ли у него получится. Наша красавица отдыхает на даче, за городом, с чиновничком из управы.
— А Прядов места себе не находит. После занятий Семенов ему промывал мозги и парень, словно помешался. У него тряслись руки, глаза пылали, речь была бессвязной. Дай такому револьвер — кого хочешь, убьет. Я и сам, на что тертый калач, а после лекций Семенова иногда хочу пойти в кого-то выстрелить или метнуть бомбы.
— Ну-ка поподробнее.
— Семенов и Скрижальский ведут занятия по очереди. Всеволод Аполлонович Скрижальский клепает мозги по духовной части. Призывает исполнить долг перед народом, очиститься. Георгий Лаврентьевич Семенов разъясняет программные вопросы. Казалось бы, чисто интеллектуальное направление, но после его лекций я обычно очень нервничаю, раздражаюсь по пустякам, сержусь без причины.
— Как ты это заметил?
— Это не я, мама обратила внимание. Я задумался об этом, стал наблюдать и заметил: другие ребята тоже нервничают. Если занятия заканчиваются лекцией Семенова в прихожей обычно возникают ссоры. То кого-то толкнули, то кто-то кого-то задел локтем или на ногу наступил. Один раз чуть не возникла драка.
Надин, нервно потирая руки, прошлась по комнате:
— А есть такие, кто реагирует особенно остро?
— Федя Прядов чуть не трясется от возбуждения. Другой парнишка, Орлов Виталий, очень впечатлительный, покрывается красными пятнами, кусает губы. Барышня Таня, фамилию не знаю, тоже изрядно волнуется, даже плачет.
— А ты почему не проявляешь особую чувствительность? Может тебе тоже надо кусать губы и волноваться.
— Нет, Надежда Антоновна. Я в террор иду по идейным соображениям. Мне истерики не к лицу.
Надин кивнула задумчиво.
— Правильно, — и спросила, волнуясь, — а Оля как себя ведет?
– Достаточно сдержанно. Правда, в последний раз и ее пробрало. Я видел, как она вытирала слезы. Но мне кажется это не из-за лекции, а что-то личное.
Наблюдательность Травкина не подвела. В тот вечер Гурвинский должен был объясниться с Ольгой и прервать отношения. Вероятно, поэтому Ольга и плакала.
– Извините, Надежда Антоновна, но у вас в семье все в порядке? Вы что-то тоже неважно выглядите. Если нужно, я готов помочь.
— Спасибо, Петя. У меня, действительно, некоторые проблемы, но я сама справлюсь.