— Кто такой Олег? — внутренне я ликовал в надежде, что Рафик не так трагически одинок, как мне это представляется.
— Олег Миронов. Бизнесмен мелкий. Нувориш. В нашем заведении перед Рождеством гуляли — разношерстная была компания, но мы как-то приглянулись друг другу, да ты и сам знаешь всю знаковую систему, я его сразу вычислил. В общем, неплохой парень, но ты сам знаешь, кого я люблю в этом мире, сволочь Найтов: А все-таки приятно, что такой старый козел, как я, может еще кому-то понравиться. Роман для самолюбия.
— Не прибедняйся.
Раф снова катастрофически пьянел, его румянец быстро расползался, и вот уже все лицо стало алым как знамя. Утром Раф был желтым и зеленоватым, теперь вот красный. Человек-светофор.
— Боже, я весь горю, — он прижал ладони к щекам, — это аллергия. Наверное, парацетомол среагировал:
Когда кончился коньяк, Рафик стал заметно волноваться и минутами спустя торжественно облачился в тулуп:
— Я в деревню, к бабушкам на огонек, пока они на печки не залезли. «Буран» на ходу?
— Мы сожгли весь бензин. Извини.
— Пиздец! Все кончилось! Началась вечность тьмы и ужаса. Ждите через час: — Рафик раздраженно хлопнул дверью, а я, посмотрев на разбитый рояль, разбросанные книги и пустые бутылки, сказал Денису: «Завтра уматываем, Рафик выплывет только через неделю. Это классика».
Пианист не появился ни через час, ни через два, ни через три, а далеко за полночь. И не один. Внизу, в гостиной раздавался его баритон и чужой приглушенный бас. Мы заперлись в нашей спальне, но через некоторое время Рафик забарабанил в дверь:
— Найтов, спускайся к нам.
Я молчал, обняв растерянного Дениса.
— Найтов, спускайся к нам, без тебя тоска, — упорствовал Рафик.
В тот момент я проклял все на свете — приглашение за Волгу, дьявольский ужин, волков на льду, снегоход, зверски убитый рояль и пьяное чудовище, которое когда-то было Рафиком. Мне хотелось набить ему морду и окатить холодной водой, чтобы привидение снова обрело плоть и опомнилось. Одевшись со скоростью пожарника, я вылетел из спальни как растревоженный зверь из норы, как пистолет, выхваченный из кобуры. Мне хотелось раз и навсегда прекратить эту бездарную пьесу, написанную каким-то почтальоном или графоманом-фермером. Но пелена безумной ярости упала с меня, я быстро остыл и едва не расхохотался, когда увидел, что Рафик облачен в старое черное платье с большим декольте, отороченном паутиной синих гробовых кружев. Бумажная выцветшая роза на груди, траурная шляпка с вуалью, босые волосатые ноги: Бр-р-р: Даже духами дешевыми разит (кажется, «Ландыш», которые любила моя тетушка Элизабет). Рафик делает реверанс, смотрит на меня пьяными глазами с такой любовью, что я все-таки смущаюсь и смеюсь. Денис успел запрыгнуть в джинсы и надеть футболку — выглянул из комнаты как испуганный взлохмаченный заяц и тоже стал хохотать. Довольный произведенным эффектом, Рафик берет меня и Дениса за руки, подмигивает мне накрашенным глазом. Подкупленные театральным обаянием этой веселой вдовы мы с бельчонком, как-то не сговариваясь, решили принять участие в игре — и вот, послушно спускаемся по ступеням под шорох старых шелков.