— Репнин приказал долго жить. Слыхала? Рига твоя без тебя скучает. Я упредил — её величество непременно хочет быть. Ликуют старосты, уж закатят тебе бал-фейерверк. И Ревель глаза проглядел — что же не едет её величество, забыла свой Катриненталь! А цветов там, а сад-то вымахал… Насчёт англичан не тревожься, шалостей нет, смирные. Пил я с ними за твоё здравие. Ну, коли нагадят, проучим. Пушек на берегу добавлено, войска хватит.
— Ах, Катриненталь!
Унеслась в прошлое. Пётр был ласков, весел, сажал в её честь деревья, катал под парусом. Счастливые были дни. Весьма кстати сообразил Данилыч напомнить. Просветлела лицом и на прощанье, дозволив руку поцеловать, обнадёжила:
— Добудем Курляндию.
«Мне стало известно, что Ваша Светлость 30 июля возвратились из Митавы, и я спешу…»
Кавалер Лини, таинственный доброхот. Всё выстерегает заговорщиков, если верить ему… Всё сулит привезти в Петербург и выдать на расправу. Деньги, конечно, истратил, на дорогу нет ни гроша. Старая песня…
Ещё письмо из Брюсселя, от банкира Стефано. Спрашивает, как быть с кавалером, помогать ли ему впредь. Волков — обер-секретарь светлейшего — близоруко тычет носом в бумагу, утробно ворчит:
— Мошенник он, батюшка.
— В прорву сыплем, Волчок.
Отказать, коли так, и дело с концом. Почему же не хватает духу? Уже год как кормит ловкач обещаньями. Нашёл благодетеля… На диво медлительны злодеи, нанятые убить царицу. Наверняка враньё… Однако странную власть возымел лукавец. Жаль его, что ли? Чем-то привлекает как будто… Про Митаву разнюхал — вот ведь диво. Неужто в газетах расписано? Выведал, может, у моряков… Князь поёжился, обнаружив столь пристальное за собой наблюдение, потом хохотнул смущённо.
— Расход не ахти, Волчок. В Писании сказано — дающему воздастся стократ. Так ведь?
Ответить банкиру — пусть уделит несколько сот злотых. Безделица — из сотен тысяч, поступающих ежегодно за проданное сало, кожи, коноплю, лён, зерно. Выдавать кавалеру на пропитание, не слишком обильно, порциями. И сообщать о нём.
Имени настоящего и то ведь не знаем. Точно ли итальянец? Какого же роду-племени, имеет ли поместье? Скрытен псевдоним, на расспросы Стефано отвечал уклончиво, шутками. Адрес три раза сменил. Хозяева квартир одно твердят — обитал господин Лини, католик, исправно посещал мессу. Жаловался на высокую плату, нашёл, надо думать, пристанище более дешёвое. Существенно в донесениях Стефано, пожалуй, одно:
«Шевалье весьма комильфо, исключительно хорошо воспитанный и образованный, владеет разными языками, по-видимому, изрядно путешествовал, поразил меня множеством всяких сведений об иноземных дворах».