«Почему Фэд?» – усмехался.
«Потому что похоже рисуешь. Как на фотографии! Конечно, Фэд! Даже Фэд-два!».
«Сложный комплимент!» – усмехался…
С Олегом распрощались с некоторой холодностью. По-моему, его это устроило.
Он явно не представлял, как себя вести, если вдруг беглый преступник начнет выражать теплые чувства, вынуждая на ответные, – а милиция уже была, расспрашивала-предупреждала… так что с моей стороны «Друг ты мой единственный!» в адрес Олега – для самого Олега при всех нынешних обстоятельствах и есть «сложный комплимент»… то ли радоваться, то ли открещиваться.
Ладно, перекинулись словечком, покурили… Пора. Олега работа ждет. А меня… хотел бы я заранее знать, что меня ждет и за каким поворотом.
Швед. Высокий, белобрысый, почти альбинос – за что и удостоен «Шведа». И за то, что в совершенстве владел финским-шведским – университетское образование, да и жизнь заставит. Жизнь – обычный таксомоторный парк, а Швед – высококлассный водила. Специализировался на туристах из Скандинавии. Среди них у Шведа была своя клиентура, он наизусть знал расписание всех паромов и круизных теплоходов. Те, кто хоть раз попадал к Шведу пассажиром, пользовались в дальнейшем только его услугами. Вплоть до того, что ему из Осло, из Хельсинки загодя отправляли телеграммы: встречай. И все довольны: и туристы – свой человек, каждый уголок знает, в нужный момент достанет все нужное, общаться есть возможность на родном языке, не на пальцах… и Швед – платили пассажиры, само собой, марками, валютой, приличной техникой.
Мне-то платить не надо. Ни валютой, ни деревянными. Швед как оскорбление воспримет. Было дело – я его практически спас. Он в машине на отстое у «Пулковской» был, и шоферюги-конкуренты решили: нечего ему тут! А мы как раз в «Пулковской» вспоминали былое – я, Карковский, Галлай и Ленька Цыплаков, птенец, присутствовал, нам в рот смотрел, каждое слово ловил: профи сидят! Ну и как раз выходим. Честно говоря, мы бы и не встряли – каратэ по-прежнему под запретом, каждый знающий и употребляющий его считается правонарушителем. И не встряли бы! Но Цыпа, мальчишка, – молодо-зелено! – кинулся в свару. Цыпа и… я. Мой ученик – мне отвечать. Так я его и не научил, так он и «гуси летят!!!» вместо «гуси летят…». Галлай с Карковским подстраховали, сами не вмешивались, ментов «секли» – если что… Да и не требовалось их вмешательства: несмотря на все монтировки, гаечные ключи и прочие железки, я один справился. И Леньку из-под шоферской монтировки в последний миг увел. Зато потом устроил ему показательный урок, чтоб зарубил на носу раз и навсегда: гуси летят… гуси летят… Но, по-моему, он так и не зарубил. На носу.