— Простите меня! — нарушил неловкое молчание Штрих, когда вокруг сомкнулись заборы дач — я не подумал.
Втайне он был рад, что может видеть ее лицо, совершенно открытым. Она была для него, самой прекрасной — несмотря ни на что. Например на то, что проказник-ветер на вершине успел растерзать, растрепать, спутать ее волосы — в абсолютнейшем беспорядке.
Зелла, взглянула на него — и вдруг улыбнулась. Улыбкой — за которую Штрих готов был снова продираться сквозь колючие кусты.
Ветер, не надо так сильно дуть —
А то все небо закроют тучи.
Ты прогони их куда-нибудь —
Ведь всем при солнце гораздо лучше.
Я по аллее тенистой иду.
Листья шумят над моей головою.
Кажется мне, что ищу я — найду.
И не хочу сейчас спорить с тобою.
Ветер-проказник, не смей шалить!
Я не хочу — ты меня провожаешь.
Самой красивой хочу я быть —
Зачем ты шляпу мою срываешь?
Новый порыв вдруг налетел —
И на мне платье стало как парус.
Ветер-разбойник, кружит меня —
Сейчас взлечу — на земле не останусь!
— Чьи стихи? — спросил Штрих — никогда прежде не слышал.
— Мои — ответила Зелла — сочинились прямо сейчас. Я ветра боялась — больше другого ненастья. Зонтик спасет от дождя, и шубы довольно в мороз. Но что делать с ветром — как треплет он платье, и волосы, шляпу сорвав! А простоволосой на людях — доступным лишь женщинам можно. Есть мост в Петербурге, ходила я там каждый день — на курсы, в любую погоду. Как сумерки, или туман, горизонт не видать — лишь бездна вокруг, вода серая, под с серым небом. И ветер ужасный — не знаешь как зонт, шляпу, юбку держать. А осенью вода поднимается, волны уже вровень с парапетом, Нева как море штормовое — и ветер просто идти не дает, каждый шаг с усилием, так назад толкает. Вечером идти еще страшнее — темно уже, лишь огни видны, на том берегу; ветер в перила заставляет вцепляться, сбивает с ног, юбку, накидку, волосы рвет невыносимо, шляпу унесло, зонтик сломало уже! Но не сойти, и не свернуть — лишь терпеть и идти прямо, скорее к берегу дальнему, где дом. Ах, ветреный, дождливый Петербург, белые ночи летом и метель зимой — увижу ли я его когда-нибудь снова?
— Отчего же нет? — спросил Леон — или вас выслали?
Он подумал вдруг — отчего она приехала в Зурбаган, где у нее тоже не было ни родных, ни друзей? И вспомнил слова Первого о бдительности — что враг не дремлет, хитер и коварен.
— Нет! — поспешно ответила Зелла — просто так вышло. Мне казалось, вся жизнь такая — как мост перейти: через непогоду, но прямо, и ясно все. А меня — вдруг подхватило бурей и бросило в волны. Так случилось — и пожалуйста, не спрашивайте об этом!