— Как хотите, — сказал Моркли, вставая. — Я счастлив, что смог быть вам полезным, мистер Инглиш.
— Послушайте, — продолжал Инглиш отсутствующим тоном. — Вы выиграли пари, не так ли, инспектор? Сколько там получилось?
Моркли провел пальцем по своей черной бородке, прежде чем ответить.
— Пять тысяч долларов, мистер Инглиш.
Инглиш улыбнулся.
— Так много?
— Мне кажется, да.
— Тогда я сейчас распоряжусь. Я считаю, что всегда надо платить свои долги. Я полагаю, вы предпочитаете чек?
— Это бы меня устроило.
Инглиш снова обратился к внутреннему телефону.
— Гарри, не занимайтесь комиссионными, о которых я вам говорил. Я сам займусь этим.
— Хорошо, мистер Инглиш.
Инглиш встал и направился к несгораемому шкафу.
— У вас хорошо организовано дело, мистер Инглиш, — заметил Моркли.
— Спасибо за комплимент, — сухо проговорил Инглиш. Он открыл шкаф и вынул оттуда две пачки банковских билетов, которые бросил на письменный стол. — Вы, может быть, возьмете билетами? Я не прошу вашей расписки.
— У вас нет необходимости делать это, — ответил Моркли.
Он взял деньги и быстро пересчитал их, прежде чем сунуть в карман.
Инглиш вернулся на свое место за письменным столом.
— Помощник прокурора может не полностью довериться вашему рапорту, — сказал он. — Он может послать кого-нибудь обследовать помещение Мэри Севит, и тот, возможно, сможет обнаружить пятно.
Моркли улыбнулся.
— Это, может быть, и не честно с моей стороны, — смущенно сказал он, — но я утверждаю, что услуга, которую я вам оказываю, стоит этой цены. Пятна больше не существует. Я уничтожил его, — он подошел к двери. — Ну что ж! Я не буду вас больше задерживать. Мне необходимо поехать в комиссариат и написать рапорт.
— До свидания, инспектор.
После ухода Моркли Инглиш глубоко вздохнул.
— Проклятье какое-то! — проворчал он вполголоса. — Это ведь настоящий шантаж! Вот подонок.
V
Инглиш с порога ресторана увидел сенатора, сидевшего одиноко в углу. На лице его было выражение нетерпения и недовольства.
Сенатору Гарри Бомонту было шестьдесят пять лет, он был маленьким, тонким и сухим. Его морщинистое лицо было цвета старой кожи, а серые, стальные глаза были пронзительными.
Обладая невероятной амбицией, которую нельзя было сломать, он надеялся когда-нибудь сесть на президентское кресло. Свою карьеру он начал как мойщик бутылок в одном трактире и сумел извлечь из этого пользу. В награду за услуги, которые он оказал во время войны, ему поручили пост администратора в Управлении дорог и мостов. В это время он встретился с Инглишем, который мечтал пустить в ход свою гигроскопическую буссоль. Бомонт познакомил его с деловыми людьми и благодаря этим знакомствам Инглишу удалось наладить дело.