В конце концов, тогда ей было всего восемнадцать.
Ему стало жаль ее. Если бы она все рассказала ему раньше, он бы посочувствовал ей, но теперь он уже не поверит ей никогда.
Глаза Тессы были полны слез, и Тристан дал ей свой носовой платок. Она взяла его, но ни одна слеза так и не упала.
— Мне нужно как следует подготовиться. Ночь будет длинной. Я отвезу вас к матери.
— Нет, я не могу, мои слуги…
— У меня нет времени спорить. Если сегодня ночью я не поймаю мерзавца, мы все утонем в вашем скандале.
— Тристан, я не хотела…
— Не говори ничего! — резко приказал он. — Вы будете делать то, что я вам велю. Все разговоры оставим на завтра.
На рассвете Мортленд был схвачен. Во время погони он сумел довольно долго уходить от десятка всадников, среди которых был и сам Тристан. Когда шантажиста окружили, Тристан спешился и одним ударом повалил лейтенанта на землю. Прижав Мортленда коленом к земле, он сунул ему в рот кляп, чтобы мерзавец не смог проронить ни одного грязного слова о Тессе. Потом Том обыскал его и нашел за голенищем остро наточенный нож.
Рывком поставив лейтенанта на ноги, Тристан скинул сюртук, закатал рукава и прорычал:
— Выбирай, Мортленд! Разрешаю тебе защищаться в честном поединке. Но имей в виду: я все равно тебя убью. Но если ты скажешь хоть одно слово о той, кого ты смел шантажировать, я велю Джеку держать тебя до тех пор, пока я не изобью тебя до смерти.
Мортленд злобно сверкнул глазами.
— Выньте кляп! — приказал Тристан, сжимая кулаки.
— Похотливая сучка! — завизжал лейтенант и тут же получил тяжелый удар в челюсть. Брызнула кровь, при виде которой Тристан буквально озверел. Он сломал Мортленду нос, поставил синяки под оба глаза и под конец ударил в солнечное сплетение, потом в пах. Когда вопли Мортленда смолкли и тот потерял сознание, Тристан брезгливо велел отправить его в доки, к армейским вербовщикам.
Герцогиня встретила сына в холле.
— Где она? — спросил Тристан.
— Спит в моей постели.
— Когда проснется, попроси ее прийти в мой кабинет.
— Почему ты не спросил, как она себя чувствует?
— Я слишком устал. Поговорим об этом позже.
— Ты считаешь ее, виноватой?
Мимо прошла горничная, и Тристан тихо процедил сквозь зубы:
— Давай поговорим в моем кабинете.
Герцогиня молча пошла вместе с ним в кабинет, и ему было понятно, что мать сердится.
Когда он закрыл дверь, она повернулась к нему:
— Я знаю, как ты умеешь обижаться, но на этот раз ты зашел слишком далеко.
— Она лгала мне! — возмущенно сказал Тристан. Его ноздри раздувались от гнева. — Она подставила всех нас под угрозу серьезного скандала!