И тут я вижу его.
— Он один! — кричу я. — Его бросили!
Армия мчится по дороге к городу, мимо Тодда, ныряя впервые попавшиеся заросли…
— Он хочет спасти лошадь! — кричит Ли.
Я снова и снова щелкаю кнопку на комме.
— Черт возьми, Тодд! Отвечай!
— Дитя! — резко одергивает меня госпожа Койл. — Это переломный момент. Тебе и твоим друзьям выпал второй шанс принять правильное решение.
Шум Брэдли злобно шипит, он поворачивается за поддержкой к Симоне, но та обводит взглядом толпу вокруг нас — толпу, требующую ударить по спэклам…
— Я не вижу другого выхода, — говорит она. — Если мы не ударим, эти люди умрут.
— Если ударим, они тоже умрут, — отвечает Брэдли, исходя удивлением и досадой. — И мы вместе с ними, а потом и все остальные переселенцы. Это не наша война!
— Однажды она станет нашей, — говорит Симона. — Мы должны продемонстрировать силу. Так они охотнее пойдут на переговоры.
— Симона! — обрывает ее Брэдли, и в его Шуме снова звучат ругательства. — Караван хочет, чтобы мы колонизировали эту планету мирно…
— Караван не видит того, что видим мы.
— Они опять стреляют! — кричу я.
Еще одна арка вертящихся огней взмывает в воздух с уступа…
И я думаю про себя: чего бы хотел Тодд?
Первым делом, конечно, чтобы я не подвергала себя опасности…
Тодд хотел сделать этот мир безопасным для меня…
И он сделает, я уверена…
Даже если его самого в нем больше не будет.
Но сейчас он по-прежнему там, в гуще битвы…
Один против сокрушительного огня…
И я не могу выбросить из головы факт, который для меня совершенно ясен…
Это горькая правда…
Опасная правда…
Если его убьют…
Если причинят ему боль…
Тогда на корабле-разведчике попросту не хватит оружия на всех спэклов, которым придется за это ответить.
Я смотрю на Симону, и она тотчас прочитывает мои мысли.
— Пойду готовить ракеты, — говорит она.
— Пожалста, милая, пойдем…
Вокруг нас валяются тела — груды тел, и некоторые еще кричат…
— Бежим! — ору я.
Но она брыкается, вертит головой, рвется то в одну сторону, то в другую — от дыма и огня, от трупов, от последних бегущих мимо солдат…
А потом падает…
Оседает на задние ноги, заваливается на бок…
И валит меня…
Я падаю рядом с ее мордой…
— Ангаррад, — шепчу я ей на ухо, — ПОЖАЛСТА, вставай!
А потом ее шея как-то странно вздрагивает…
И уши тоже…
Один глаз упирается в меня…
Она смотрит прямо на меня и видит, впервые за долгое время…
И…
Жеребенок?
Дрожащий, тонкий…
Тихий и напуганный…
Но это ее голос!…
— Я здесь, милая моя!
Жеребенок?
Мое сердце подскакивает, наполняясь надеждой…
— Давай, девочка! Вставай, поднимайся!
Я дергаю поводья на себя…