Газета Завтра 985 (42 2012)

Мы говорим: "Фёдор Конюхов", — а представляем яхту с одиноким мореходом, которая разрезает кипящую океанскую волну. Мы говорим: "Фёдор Конюхов" — а представляем бездонное небо Гималаев и альпиниста с кислородными баллонами за спиной, который карабкается на еще не покорённую вершину. Мы говорим: "Фёдор Конюхов", — а представляем бескрайние лёдяные поля, над которыми вспыхивает полярное сияние, и лыжника, тянущего за собой тяжелогруженные нарты.

Конюхов — это раскалённые пески и подводные бездны. Конюхов — это вечный путь человечества через пространство и время, воплощенный в фигуре одного человека.

Что движет этим неутомимым путешественником, этим очарованным странником? 

Сегодня весь мир находится в движении. Аристократы и олигархи покупают или фрахтуют для своих морских круизов роскошные яхты и фешенебельные лайнеры, сияющие огнями, взлетают в воздух на личных самолётах, оснащённых по последнему слову техники. 

Во всех странах мира можно найти неутомимых американских бабушек-туристок с их белыми буклями и многозвёздочные отели, в которых они могут чувствовать себя, как дома: та же самая еда, те же самые удобства, те же самые телевидение и Интернет.

Путешествуют мигранты, осваивая новое для себя жизненное пространство в других странах и частях света.

Но все эти путешествия совершаются либо из любопытства, либо в поисках более удобных условий для жизни.

А Конюхов путешествует, чтобы испытать на себе чудовищные, неукрощённые стихии нашей планеты, которые являются частью великих космических стихий, космических энергий, что обрушиваются на Землю то в виде наводнений, то в виде землетрясений, то в виде ураганов, то в виде "парадов планет".

Такое впечатление, что Конюхов живёт ради того, чтобы лицом к лицу столкнуться с этими стихиями, этими языческими божествами, — и одолеть их. В этом он сродни героям античных мифов, которые поднимались к Солнцу и спускались в мрачные подземелья Аида.

Может быть, Конюхова влечёт за собой мечта о таинственном чуде, о рае, сокрытом в самых недоступных уголках нашей планеты, где царят гармония, любовь и бессмертие? Может, задыхаясь без кислорода в Гималаях на высоте восьми тысяч метров, он надеется найти легендарную Шамбалу? Может, совершая одиночное кругосветное плавание, он вспоминает о заветном поморском Беловодье? Может, изнемогая от жажды и зноя в пустыне, он хочет увидеть сказочный оазис?

Что это? Вечное влечение к невозможному и несбыточному, так созвучное русскому мироощущению, заложенному в него на генетическом уровне сотнями поколений наших предков? То самое влечение, которое толкало вперёд Дежнева и Ермака, Арсеньева и Семёнова-Тян-Шанского, открывателей новых землей и — себя самих?