Десантура, собственно, все и решила. Если основная масса это порох был, да и то полусырой, то первая десантная даже не искрой сработала — детонатором! Народ в ней собрался отчаянный, терять им, кроме подрасстрельных статей, было нечего, и рвануло!
Не приняли их всерьез вовремя. Ну, взбунтовалась рота-другая… ну полк — так не первый раз… что, вся дивизия? А даже если и дивизия… мы ж все-таки не Англия — империя!
Сдается мне, сам Его Величество Кайзер тоже так думал. Можно ведь было с фронта войска снять. Да что там с фронта, в самой Германии частей множество: училища всякие, переформирующиеся, флот опять же…
Не стали… не захотели трогать. Решили, что с мятежниками фельджандармерия справится. Ну а десантнички ждать не стали и разбегаться по кустам тоже. Прорвали кольцо — жаддармерия против техники, пусть и легкой десантной, не сыграла — и рванули прямиком на Ставку. Где и поприветсвовали Его Величество… из пяти стволов.
А с гибелью кайзера все рухнуло в одночасье.
Уверен, не будь у нас Вольфа, растаял бы батальон за пару дней. Как та пехотная дивизия, что перед нами стояла. Помню, я тогда нескольких на дороге остановил, спрашиваю: «Ну куда вы, сучьи дети, идете? Домой? Так до того дома…» — «Ну, так все ж идут — и мы идем». Массовое помешательство — вот что это было.
Но еще был Вольф Кнопке, который еще молоденьким комроты вывел, за шиворот выволок, как из горящего панцера тащат, нас из гомельского котла. Ему верили. И когда он сказал, что бросать все и уходить — это чушь, это бред, хуже, чем безумие, остались многие. Больше половины.
И мы стали одним из островков порядка посреди черт знает чего. К нам начали присоединяться одиночки вроде Фрица или даже целые подразделения… Нынешний начштаба батальона, обер-лейтенант Фрикс, помню, четыре танка привел. Потом мы услышали про Линдемана.
Я на бок перевернулся, зевнул.
— Дурак ты, Фриц, и мысли у тебя в баварской твоей башке дурацкие. Думаешь, здешние девки у ассистент-доктора еженедельное освидетельствование проходят? Ну, шевельни мозгой хоть немного: раньше-то ты за такую забаву две недели лазарета мог схлопотать, а сейчас? С антибиотиками-то у нас — задница! Только для тяжелораненых, и то по личному приказу господина Баруха.
— Нет, Босса, я не дурак, — похлопал по карману Фриц. — Я умный. Помнишь, третьего дня с долговязым зенитчиком играл? Две пачки резинок он мне продул, наших, армейских. Хочешь, тебе дам. За так.
Карман у него и впрямь набитым выглядит. Занятно… я-то свои обычно на курево вымениваю или на плитку лишнюю. Не вызывали у меня наши военно-полевые бордели особого подъема… соответствующих мыслей и органов. Пару раз посетил… конвейер конвейером.