Кажется, «возрожденец» удивился. Не сильно, но удивился.
— Герр обер-лейтенант, — медленно произносит он, — вы, похоже, хорошо говорите по-русски?
— А что, — спрашиваю, — ударение где-то не там ставлю?
— Нет, — качает головой авровец, — с ударениями у вас как раз все в порядке. А вот такое идиоматическое выражение, как «белены объелись», вам что-нибудь говорит?
Что такое «идиотическое выражение» я, понятно, не знал, но общий смысл вопроса уловил.
— Да.
— Тогда, герр обер-лейтенант, позвольте осведомиться — вы белены объелись?
Я на него уставился хмуро… секунд пять, а потом думаю, — а ведь прав он. Какого, спрашивается…
Но раз уж я эту комедию устроил, надо бы роль доиграть. Как Вольф, окажись он здесь и сейчас, на моем месте…
— Господин подполковник, — холодно так чеканю, — если мое предложение было сочтено вами оскорбительным, то смею вас заверить: оно таковым ни в коем случае не являлось. И я все же желал бы получить от вас не «идиотическое выражение», а четкий и ясный ответ.
Русский на меня глянул… странно как-то, затем… улыбнулся.
— Прошу прощения, герр обер-лейтенант, — произносит он. — За последнее время я несколько утратил навык ведения переговоров… с достойным противником. Мы отклоняем ваше предложение — такой ответ вам подходит?
— Вполне, — киваю.
Потянулся, было, в карман, за пачкой — и тут «возрожденец» мне раскрытый портсигар протягивает.
— Закурите?
— Благодарю.
Сигареты у авровца были какой-то незнакомой марки — синеватая бумага, с черным ободком, но табак неплохой. Можно даже сказать — хороший.
Зато зажигалкой блеснул. Во всех смыслах — гауптфельдфебель Аксель после того боя мне свой «Ронсон» отдал. Не знаю уж, что на него накатило… вот просто взял и отдал, и еще добавил при этом кое-что… но это уж совсем личное.
— Дурацкая, — спрашиваю, — мысль была?
— Скажем так, — задумчиво отзывается русский, — не совсем подходящая.
— Да уж.
Я затянулся как следует… и тут мне в башку еще одна мысль шальная, как пуля, влетела. Пожалуй, даже более дурацкая, чем предыдущая, но, как говорят эти русские: чем черт не шутит?
Докурил, отбросил щелчком, повернулся…
— Господин подполковник, — говорю, — а можно один личный вопрос?
ПОДПОЛКОВНИК СЕРГЕЙ БЕРЕГОВОЙ, КОМБАТ
На некий неуловимый миг он даже стал… да, наверное, можно сказать, что этот кайзеровский танкист с лицом смертельно усталого подростка стал мне симпатичен. А просьба задать личный вопрос и прозвучала интригующе: о чем, спрашивается, таком личном может спросить линдемановец у «возрожденца»?
Диапазон возможных тем был огромен — и все-таки