Без сомнения, предав виновника надлежащей анафеме!
Алекс объяснил:
— Хатауэй ничего не крал. Просто у него хранится вещь, которую бабушка хотела бы с моей помощью вернуть. Вещь, которая принадлежит нам и которая попала к его отцу. Бабушка предполагает, что он просто получил ее вместе с титулом, когда умер предыдущий граф.
— Надеюсь, распутник с тех пор наслаждается климатом пожарче, чем на этом свете. — Отец наконец поднял бокал и сделал хороший глоток.
— И это, — сказал со вздохом Алекс, — задача не из легких, потому что бабушка так и не сказала, почему это так важно! Надо, и все тут. Поэтому предполагается, что я должен обшарить дом графа в поисках маленькой вещицы да уповать, что в случае если меня привлекут к магистратскому суду, вы употребите свое влияние и качнете чашу весов, чтобы меня не упекли в Ньюгейт. Я некоторое время сидел во французской тюрьме и искренне считаю, что одного раза с меня достаточно.
— Я знаю про плен. — Отец сжал в пальцах ножку бокала, устремив на Алекса тяжелый взгляд. — Веллингтон мне писал. Он сообщал также, что на службе у него ты проявил себя умелым командиром.
Одобрял он его или, напротив, осуждал за то, что попал в плен? Алекс этого не понимал. И никогда не умел понять отца — ни сейчас, ни в детстве. У него лицо, точно у каменной статуи, цинично усмехнулся он про себя. Отца невозможно смутить, даже перспективой нарушить закон.
— Уж если я ему служил на совесть, представьте, на что я готов ради бабушки! Солгать, украсть или что похуже, — любезно сообщил Алекс, поднося бокал к губам. — Надеюсь, однако, до этого не дойдет, но если понадобится, будь что будет. Война учит смотреть на вещи по-новому.
— Полагаю, что так. Ты сумел сбежать в первый раз и, надеюсь, научился не попадаться впредь. Меня вдохновляет эта мысль, и я полагаю, что ты справишься с задачей как можно скорее и сохранишь тайну.
Ни дать ни взять приказ короля! И прочь неприятные соображения!
Алекс допил вино и встал:
— Постараюсь, сэр.
Было очень трудно усидеть на месте во время концерта, отчасти потому что, по мнению Эмилии, пианист играл из рук вон плохо, но главное — она была как на иголках, то и дело бросая украдкой взгляды на дверь, ожидая прихода Алекса.
Придет ли он? Ей стоило немалых треволнений отправить ему записку. Но она была в такой растерянности — что же ей делать? Может быть, она встретит его на утренней прогулке в парке, но, к ее разочарованию, они встречались не каждый день. А мысль, что придется ждать, чтобы обсудить с ним интереснейший поворот событий, казалась ей невыносимой.