— Боюсь, вас это разочарует, однако, да, я уверена.
Он, казалось, почувствовал себя оскорбленным, но София понимала — она только что задела болезненную струну в его душе. Он сухо сказал:
— Вам меня не понять, София.
— Разумеется.
Грубовато, но он по крайней мере был из тех мужчин, что могли признать поражение. Наскоро изобретя какой-то предлог, он отошел.
— Ну и что же вас так развеселило?
Обернувшись на толпу разодетых гостей, она увидела, что к ней направляется Ричард. Оркестр почти заглушил его слова. Она ответила:
— Я только что развеяла в прах надежды Хатауэя выдать Эмилию замуж за Уэстхопа. Теперь он несколько обижен, но это пройдет.
— Вы, дорогая, как никто, умеете повергнуть в прах мужские надежды. — Взяв ее руку, Ричард поднес ее к губам — к ее восторгу, он, кажется, обожал это делать. Потом добавил: — И я нахожу этот ваш талант очаровательным.
— Большинство мужчин так не сказали бы.
— Я не большинство.
Конечно, нет. Оркестр перестал играть, и Ричард отпустил ее руку. Она сказала:
— Сент-Джеймса здесь нет.
— Разве это плохо? Я думал, вы хотите оградить племянницу от его недостойного общества.
— Сначала — да. — Ей вспомнился вечер концерта. Было что-то трогательное в том, как он, едва войдя в гостиную, сразу нашел взглядом Эмилию. София начинала думать, что этот человек гораздо глубже и содержательнее, чем ей сперва казалось. — А теперь я в растерянности. Вы говорили с ним?
— Да, вроде того.
— И что? — Она сверлила Ричарда требовательным взглядом. — Что значит «вроде того»?
Ричард только улыбнулся в своей спокойной манере, как умел улыбаться только он.
— Дражайшая София, вряд ли я мог бы подойти к нему и напрямик спросить, что он затевает насчет Эмилии. Я встретил его несколько дней назад, когда мы оба играли в карты в одном и том же салоне. А потом исхитрился сесть рядом, когда за его столом освободилось место. Он мне нравится. Хорошо играет! По-крупному, но не перебирает.
— Как мужчина играет в карты… — начала было София, но Ричард не дал ей закончить.
— Рассказывает о нем очень многое, — сообщил он. — Сент-Джеймс не вопит от восторга, когда выигрывает, и не впадает в мрачность в случае проигрыша. В своем чувстве юмора он не опускается до непристойностей. Вообще не говорит о женщинах, даже тогда, когда другие начинают хвастать! Ни о прошлых увлечениях, ни о нынешних — к сожалению. Значит, он неболтлив и умеет быть деликатным. Вынужден заметить, как раз это нам сейчас не на руку.
«Нам». Выразительное слово, но, на взгляд Софии, она сама и Ричард еще не объединились в слове «мы».