Мой друг наконец избавился от этого сыра, забрав в приморский городок и закопав там на берегу. Местечко приобрело сущую славу. Приезжие говорили, что никогда не замечали раньше, какой здоровый здесь воздух. Хилогрудые и чахоточные толпились там потом несколько лет.
Поэтому, как бы я сыр ни любил, я признал, что Джордж прав, отказываясь брать с собой даже кусочек.
— Чая у нас не будет, — сказал Джордж (здесь лицо Гарриса омрачилось). — Но будет обильная, сытная, славная, шикарная трапеза в семь — обед, чай и ужин сразу.
Гаррис приободрился. Джордж предложил пирог с мясом, пирог с фруктами, холодное мясо, помидоры, фрукты и зелень. Для питья мы берем некую диковинную липкую субстанцию, которую приготовляет Гаррис (вы разбавляете ее водой и называете лимонадом), вдоволь чая и бутыль виски — на тот случай, как заявил Джордж, если мы перевернемся.
Кажется мне, Джордж слишком много твердит о том, что мы можем перевернуться. Кажется мне, с таким настроением отправляться в дорогу нельзя.
Но я рад, что мы берем виски.
Ни пива, ни вина мы с собой не берем. Брать их с собой на реку — ошибка. От них сонливо и тупо. Принять стаканчик-другой, слоняясь по городу и глазея на девушек, очень даже неплохо. Но не вздумайте пить, когда солнце печет голову, а впереди — тяжкий труд.
Прежде чем распрощаться, мы составили список вещей, которые будем брать. Список получился длиннехонький. Назавтра (в пятницу) мы свезли весь перечень в одно место и вечером собрались, чтобы уже паковаться. Мы раздобыли большой кожаный саквояж для одежды и пару корзин для продовольствия и посуды. Сдвинув стол к окну, мы высыпали все барахло посреди комнаты, расселись вокруг и стали на эту кучу глазеть.
Я сказал, что упаковкой займусь сам.
Я весьма горжусь тем, как это у меня получается. Упаковка — одна из тех многих вещей, в которых я смыслю больше кого бы то ни было. (Меня порой удивляет, как много таких вещей существует.) Я внушил данный факт Джорджу и Гаррису и заявил, что им лучше передать все дело мне целиком. Они встретили предложение с какой-то странной готовностью. Джордж закурил трубку и развалился в кресле, а Гаррис взгромоздил ноги на стол и запалил сигару.
Это было вовсе не то, на что я рассчитывал. Я-то, понятное дело, имел в виду, что буду руководить работой, то есть чтобы Джордж с Гаррисом под моим началом гоняли лодыря, а я их то и дело отпихивал: «Эх вы...» — преподавая им, так сказать, урок подлинного мастерства. А то, как они сориентировались, меня просто взбесило. Меня больше ничего так не бесит, чем зрелище человека, который сидит и ничего не делает, когда что-то делаю я.