Он медленно пошел к Кэролайн.
— Ты моя жена, Кэролайн, и я имею полное право заниматься с тобой любовью, — ледяным тоном проговорил граф.
Но Кэролайн не сдавала позиций, с вызовом глядя в глаза мужу.
— И ты воспользуешься мной в своем кабинете посреди бела дня, когда твоя экономка ходит по дому…
— Я не взял бы тебя здесь! — воскликнул Брент, заметив в ее глазах загнанное выражение.
Граф остановился и потер ладонью затылок. Как можно спокойнее он сказал:
— Прости, Кэролайн, но, пожалуйста, пойми, что я мужчина, и у меня есть… определенные потребности.
— Ия даю тебе разрешение удовлетворять их с кем-нибудь другим, — быстро и сухо выпалила она.
Брент не верил своим ушам. Среди мужчин его круга было принято заводить любовниц. Но получить на это разрешение от собственной жены меньше чем через три часа после венчания, причем от жены, которая только что таяла в его руках от одного лишь поцелуя, казалось невероятно абсурдным, почти смешным.
— Правильно ли я понимаю, сударыня, — вымолвил наконец граф, — что вы предлагаете мне завести любовницу?
Кэролайн кивнула.
Брент хмыкнул и недоуменно улыбнулся.
— Могу я спросить, почему?
Она посмотрела на него задумчиво, нахмурив брови. Потом скрестила на груди руки и опустила взгляд на свои испачканные грязью туфельки.
— Вы меня не любите, — бесстрастно заявила она.
Разумеется, не любит, и она об этом знает. Тем более странно слышать от нее эти слова. И подозрительно. В любом случае этот предлог выглядел неубедительным. Но, увы, Кэролайн была женщиной, и Брент даже отдаленно не мог представить, какое место может занимать в мыслях ее слабого женского разума. Он решил просто придерживаться логики.
— Кэролайн, мы знаем друг друга всего один день…
— Я тоже вас не люблю, поэтому, пожалуйста, не тащите меня к себе в постель, — отрезала она и метнула в графа решительный взгляд.
Его лицо потемнело, чувства балансировали на тонкой грани между страстью и гневом.
— Не думаю, что мне придется тащить тебя, малышка. Ты таяла в моих руках, и любовь была совсем ни при чем.
Кэролайн ни слова не сказала в ответ, но ее щеки зарделись, и это обнадежило графа, который неспешно приближался к ней.
— Я заставил тебя стонать одним невинным поцелуем, — добавил он с хрипотцой в голосе. — Так подумай, до чего я тебя доведу, когда ты будешь лежать подо мной голая.
Кэролайн ахнула, отступила на шаг и выпалила:
— Я не позволю вам распоряжаться моим телом. Если меня принудят, это будет не чем иным, как изнасилованием, независимо от того, жена я вам или нет.
От этих слов граф замер на месте. У него в голове не укладывалось, как можно так пренебрегать его супружескими правами и мужскими чувствами и говорить ему об этом с такой холодностью. Никогда еще женщины не наносили ему подобного оскорбления, и его всего затрясло от едва сдерживаемой ярости.