Буйный, горячий, осатанелый ветер
Попал Леонов в 15-ю Инзенскую стрелковую дивизию, стоявшую в районе Гуляйполя, на родине батьки Махно.
Артиллеристов вооружили рапирами — немецкими шпагами.
В довершение к этому Леонова обрядили в матросскую рубаху с отложным воротником и дали высокие, как у д’Артаньяна, сапоги. Иные обуты были и в лапти, и даже в разномастные женские ботинки (Леонов запомнил эти казусы, потом использовал в «Барсуках») — на этом фоне его дартаньяновские сапоги смотрелись вполне себе ничего.
Красноармейцы выглядели что твои махновцы.
А махновцы как раз были неподалёку.
Нестор Махно тогда привычно находился в бурных взаимоотношениях с советской властью.
Ещё в январе 1919-го он заключил с Советами договор: его повстанческие полки вошли в Красную армию. Спустя месяц он даже заявил о том, что завязал с анархизмом и все силы отныне отдаст делу укрепления на Украине советской власти. Нестора Ивановича назначили командиром 3-й Заднепровской бригады одноимённой стрелковой дивизии. Махновцы героически штурмовали Мариуполь, сам Махно получил орден Красного Знамени — в числе первых героических военачальников Красной армии.
К апрелю 1919-го Махно и Советы вновь охладели друг к другу: батьку не устраивали ни продразверстка, ни комбеды. Махно написал открытое письмо Ленину (с которым, к слову, встречался ещё в 1918 году) и ушёл на Херсонщину.
Некоторое время он воевал и против белых, и против красных, за что последние в январе 1920 года объявили его вне закона.
Дисциплина в 15-й Инзенской дивизии была не на самом высоком уровне: красноармейцы то переходили к махновцам, то возвращались обратно в Красную армию.
Влияние Махно на красноармейские умы было очень велико: к осени он восстановил свою Повстанческую армию и бывшие красноармейцы составляли в ней не менее трети, а то и половину личного состава.
Красной армии нужна была качественная пропаганда.
Как раз в середине августа, в те дни, когда Леонов только-только прибыл, дивизии отдали приказ «в кратчайший срок привести себя в порядок, залечить раны последней операции и уничтожить недочёты и недостатки».
Леонид быстро завязал дружбу с политработниками дивизии. Образованный парень, да ещё с отменным журналистским, корректорским, редакторским опытом, глянулся им, и в августе его перевели в редакцию дивизионной газеты «На боевом посту» (10 октября ей дали имя попроще: «Бюллетень» политотдела 15-й дивизии).
Так и осталось неизвестным, успел ли артиллерист Леонов пострелять. Скорее всего нет. Сам он, по крайней мере, никогда об этом не вспоминал. Он вообще Гражданскую войну вспоминать не любил.