– Очень странный этот твой знакомый, – повторила она. – Но я понимаю, у мужчин бывают секреты...
«Неужели понимает?» – обрадовался Дубов и уже решил повторить вчерашнее, так неловко сделанное предложение, но тут к ним вернулся Альберт, принес мороженого.
– Ешьте быстрее, оно тает! Что это вы такие серьезные? Берите пример с меня: я всегда весел, как скворушка. А?
– Я спрашивала Гришу, где вы с ним познакомились. Он сказал – в бане, – наябедничала Лиля.
– Точно, в бане! – обрадовался Альберт. – Мы все время ходим с ним в баню! Я так прямо там живу, в бане этой, чтоб ей пусто было! А Гришака для нашей любимой бани проектировал... Скажем, шайку. Новой конструкции. Я же, балбес, в испытании этой шайки участвовал, чуть до смерти не замылся! Вы мне верите, Лилечка? Вы любите баню? Знаете, хорошая банька русскому человеку необходима как воздух! Многие бранятся – мол, вредна она для здоровья, а по мне нет ничего лучше горячего пару да холодного квасу! Квас настолько холодный, что кружка запотела, ну неси же скорей, плутовка! Пардон, забылся.
– А в Лучегорск вы тоже за шайками едете? – не унималась Лиля.
– Какая умная барышня, – восхитился Шустов. – Гришака, тебе повезло! Вот уж правда, Бог дурака поваля кормит! Нет, родная, я за свежими вениками. Моя миссия – кипарисовые веники. Ки-па-ри-со-вы-е!
Альберт захихикал, а Дубов, предатель, его поддержал, тоже гоготнул. Лиля нахмурилась.
– А вообще, милая барышня, сдается мне, что мы за одним делом туда едем, а?
– Не знаю, – сказала Лиля, переходя на шепот. – У вас тоже украли сына с синдромом Дауна?
На одну секунду шутовская личина Альберта спала, и Лиля увидела его истинное лицо: глаза с поволокой печали, щелеобразный рот – при улыбке кончики губ не поднимались, а просто рот съезжал влево, – независимо и нахально вздернутый подбородок.
– Вот оно что, – с трудом, словно корчась от неведомой боли, сказал Шустов. – Вот оно как... Значит, пришла пора. Знал, да не ждал, что так быстро...
– Чего не ждал? – попытался уточнить Дубов.
– Брачного сезона, – усмехнулся Альберт. Он развернул серебрящуюся изморосью пачечку мороженого, откусил, поморщился. – Зубы ноют от холодного, сил нет никаких! У вас не ноют, Лилечка? Да вы не плачьте, от слез женщины дурнеют и увядают раньше срока. Автобус наш подан, давайте сядем подальше, и слушайте. Расскажу я сказочку, вам в утешение, добрым людям в назидание...