— Почему именно бородача, а не Бодяги?
— Из показаний Кириллова видно, что Бодяга в тот вечер был в кожаной куртке…
— Да, да, я совсем забыл, — махнул рукой Крутиков.
— Значит, — продолжал Брагин, — наш бородач не так уж таинствен. У нас есть его словесный портрет, пусть скуповатый. Зато теперь можем добавить к нему еще и одежду из синтетической ткани. Кстати, ткани серого цвета — экспертиза определила и это. Ну и, наконец, возможные следы от ножа на одежде… Не так уж плохо для оперативника, а?
Поразмыслив немного, следователь добавил:
— Бородач, надо полагать, чувствует себя в меньшей опасности, чем Бодяга. И он должен, обязательно должен чем-то выдать себя.
— Ты все-таки думаешь, этот субъект из местных?
— Я уверен в этом, — ответил Брагин. — Неспроста же Бодяга нашел пристанище именно в нашем городе. А это удачное бегство с места происшествия? Несомненно, бородач хорошо знает город…
— Этот бородач… — с досадой произнес Крутиков. — Он уже по ночам мне снится. И что за мода пошла на бороды! Куда ни глянь — одни бородачи. Но и это еще полбеды. Беда в другом: бородач наш, в конце концов, может оказаться вовсе и не бородачом…
— Может случиться и так, — согласился следователь. — Но это не меняет дела. Мы обязаны найти его, кем бы он ни был…
С минуту оба сидели молча.
— А тебе, Андрюша, не кажется, — первым нарушил молчание Крутиков, — что нам не мешало бы хорошенько проветриться? — Он встал и подошел к окну. — Вечер-то какой сегодня! Постой, как это говорят старики… Если вечер красный, будет утро ясным. Так, что ли? Завтра как раз выходной. Не махнуть ли нам на Тихую? Говорят, подлещик поигрывает…
— На Тихую, так на Тихую, — вздохнул Брагин.
Туман, неподвижно висевший над сонными берегами, постепенно рассеялся: на чистой глади реки заалел тонкий румянец — отблеск ранней зари. В прибрежных кустах защебетали, запорхали птицы. Откуда-то с лугов, лежащих за рекою, донеслось ржанье лошадей, слышались голоса табунщиков.
Брагин сложил в кучу сухие ветки, сучья, чиркнул спичкой и, сидя на корточках, стал ждать, пока пламя наберет сил, прорвется сквозь дымовую завесу, начнет стрелять искрами.
Наблюдая за яркой, быстро нарастающей пляской огня, он вдруг почувствовал, что не один: кто-то чужой находится поблизости и наблюдает за ним. Он искоса взглянул вправо, влево, чуть привстал и обернулся назад. Точно, в листве раскинувшегося позади кустарника заметил чье-то смутное, прикрытое козырьком фуражки лицо. Что было нужно этому человеку, следователь не знал, но две темные щели под козырьком были направлены прямо на него — это он ощущал явственно.