Я изложил биографию согласно утвержденной вами легенде. Из вопросов Бана (например, о том, бывал ли я в одном небольшом городе на берегу океана, где на холме стоят два особняка цвета "красное тампико" с французскими окнами) я понял, что ему известно, по чьей рекомендации я прибыл в Стамбул. Когда Бан расспрашивал меня, Даню, наклонившись к рулю, внимательно разглядывал дорогу, а его уши поворачивались, как звукоуловители.
Перед прощанием Бан сказал, что наши о. а.- 1 и 2 предназначены только для учебных занятий, а не для использования в той акции, которая будет нашей дипломной работой. Но мы должны до этой дипломной работы закончить обработку наших о. а. - полностью овладеть их волей. Иначе нас могут не допустить к участию в дипломной акции.
С Гаянэ дело у меня совсем застопорилось. Я изменил тактический план и стал применять вспомогательные меры, связанные с приемами цикла Т. Я тщательно регистрировал (по 20-балльной системе) психические и физические реакции о. а. и спустя две недели провел количественный анализ полученных данных. Увы, цифры показали, что переход на новую манеру психической обработки дает очень слабый эффект. И надеяться на то, что действенность применяемых мной приемов будет повышаться, тоже не приходилось.
Даню сказал мне:
- По глазам твоей обезьянки вижу, что ей не нравится, как я обращаюсь с Вильмой. Боюсь, что твоя начнет настраивать мою, и, если вся проделанная мной работа окажется под ударом, придется срочно провести форсированные трюки.
- Какие? - поинтересовался я.
- Или поссорить их, чтобы совсем не встречались, или мы поменяемся обезьянками, и я примусь за твою и выдрессирую как следует. Или... - он сделал движение ногой, как будто бил по мячу, - вышибить ее из игры.
Он засмеялся. Я вспомнил слова Гаянэ: "У вашего друга обаятельное лицо, когда он смеется, но у него смеются только губы, а сердце, наверно, никогда".
Мы пошли к Веласкесу. Он не согласился с Даню - никаких ФТ проводить не надо. Пусть он попробует начать настраивать свою обезьянку против моей, а я должен повлиять на свою - чтобы стала отходить от своей подруги.
Отпустив Даню, Веласкес попросил меня остаться. Он хлопнул в ладоши и приказал девочке - ей было не больше восьми лет - принести две бутылки содовой. Девочка принесла поднос с бутылками и стаканами и, сделав реверанс, ушла. Лицо Веласкеса стало вдруг очень строгим.
- Бан говорит, что вы растрещали ему насчет своего учения в Эс-семь, стажировке в Стамбуле и прочем. Неужели вы такой болтун? Вы не призрак, а уличный громкоговоритель.