— Кстати, жена тебя бросила именно поэтому.
Я поднял на нее глаза:
— Почему «поэтому»?
— Потому что ты больше не праведник.
— А она откуда это знала?
— Она не знала. Но так было надо, чтобы мы с тобой встретились.
Ой, мамочки, да тут все серьезно! Это такое обострение после оргазмов, что ли? В общем, тема себя исчерпала, пора линять. Тихо так, вежливо, не раздражая, а то иди знай, действительно — сковородкой по голове, коленом по яйцам.
— Да не нужны никому твои яйца, успокойся.
Я что, это вслух сказал?
— Нет, ты это подумал.
Ай-яй-яй, какая неприятность.
— Ты мысли читаешь, что ли?
— Да такие мысли и читать не надо, — неожиданно раздраженно сказала Наташа. — Что тут читать-то? Что я сумасшедшая баба с гормональным всплеском? Что надо валить по-быстрому, а то она ка-а-ак выскочит?! Прямо такая тайна. Да у тебя все это на лице написано, включая гордость за мои оргазмы. Каждый раз одна и та же история, каждый раз! Просто наказание какое-то! С тобой серьезно говорят, проблема на самом деле существует, тебе надо срочно решать, как жить дальше, ты еще ничего не услышал, ничего не понял, а уже записал меня в шизофреники. Ты о своей психике лучше подумай, тебе это сейчас нужнее.
Что-то она не на шутку разошлась, может, я и правда чего-то не то ляпнул вслух?
— Да ладно, — сделал я попытку разрядить обстановку, — ты же понимаешь, что мне трудно так вот взять и переварить всю эту информацию. Поставь себя на мое место, ты бы себя как повела? Вот, например, ты откуда все это знаешь? Ну что я праведник?
Наташа неожиданно быстро успокоилась и внимательно на меня посмотрела.
— Ты родился в полчетвертого утра, в больнице Института охраны материнства и младенчества. Розалия Самойловна, твоя бабушка, упросила свою подругу детства, врача-акушера Хану Марковну, лично наблюдать за родами невестки и лично принять внука, тем более что там было неправильное предлежание. Но перед самыми родами ты перевернулся и пошел, как хороший еврейский мальчик, головкой вперед, чтобы не огорчать бабушку. Все это Розалия Самойловна тебе рассказала незадолго до смерти, когда ты учился в десятом классе и торопился на свидание с Ленкой Воробьевой. Поэтому ты ее слушал, переминаясь с ноги на ногу, но все равно слушал, потому что, как хороший еврейский мальчик, не хотел огорчать бабушку. Неправильное предлежание тебя не интересовало, а интересовало только, даст тебе Ленка или не даст, но в тот вечер она тебе не дала. Переспали вы с ней значительно позже, уже в университете, на летней практике, которую два факультета проходили вместе. Бабушкин рассказ ты забыл и вспомнил его во всех подробностях только сейчас. Рассказать, где у Ленки были родинки, или ты и так уже понимаешь, о чем идет речь?