— Понимаю, Ваше Преосвященство. Я не собирался раздражать его.
— Собирались или нет, он раздражен, — Беренгер с усталым вздохом откинулся на подушки. — Жуакин и так представляет для него проблему.
— Если кто-нибудь сможет выяснить, из какого монастыря он ушел, его следует отправить обратно, — сказал Исаак. — Потому что, если Даниель может найти путь к нему в саду, значит, может кто угодно.
— Совершенно верно, Исаак, но вы не ответили на мой вопрос.
— Какой вопрос, Ваше Преосвященство?
— Сейчас уже не знаю.
— Я боялся, что, повторяясь, рассержу вас еще больше, а для вас это было бы не особенно полезно.
— Исаак. Я хочу услышать не это.
— Прошу прощения, Ваше Преосвященство. Сеньор Гвалтер был моим пациентом. Иногда он совершал глупые поступки, но, в сущности, был хорошим человеком, его жена и сын — по-своему замечательные люди. Допустив, чтобы его лишили почти всего, что он имел, сеньор Гвалтер оставил обоих этих хороших людей в ужасном положении. Возможно, у его вдовы единственный выход — продать дом и с этими деньгами уйти в монастырь.
— Тогда пусть так и поступает. Это хорошая жизнь для женщины. По своим наблюдениям могу сказать, что жизнь в монастыре лучше многих — возможно, большинства — браков.
— Возможно, для нее это наилучшая жизнь. Не знаю. Но лучше бы она избрала ее по доброй воле. У сына Гвалтера ничего не осталось, кроме огромного долга, который он твердо решил выплатить. Их деньги находятся у кого-то в городе. Обладание ими не вернет мужа и отца, но даст им обеспеченную жизнь.
— Конечно. Все это правда, и я не оспаривал этого. Но дело это нужно предоставить гражданским судам, — твердо сказал епископ.
— А что они делают? — упрямо спросил врач.
— Исаак, эта вещь, этот предмет — наверняка еще одна подложная реликвия, как ноготь, срезанный у мертвого нищего и выдаваемый за ноготь несуществующего святого, какой-нибудь странствующий проповедник использует его, чтобы ослепить своих слушателей, прежде чем пустить по кругу суму для пожертвований, — с презрением сказал Беренгер. — Но гораздо более опасный. Не могу передать, как глубоко я взволнован мнимым появлением Грааля в Жироне.
Словно демонстрируя свое волнение, Беренгер резко сел в постели. Слуга поспешил накинуть шаль на плечи хозяина.
— Этот Грааль, видимо, подложный, — продолжал епископ, раздраженно сбрасывая шаль с плеч, — и в таком случае представляет собой глумление над верой, мерзость — в сущности, орудие дьявола.
— В моей общине много людей, которые согласятся в этом с вами, Ваше Преосвященство, и которые сердятся на меня так же, как вы, за попытки найти эту чашу. В том числе и философ Шальтиель.