. На обратном пути Бальмонта окружили на улице девушки-поклонницы. Он отнесся к ним шутливо и небрежно.
«В спиритизме — низшие силы, элементалы. Я не поддался этому увлечению».
«Читаю книгу о коннозаводстве. Очень интересно. Что же все стихи да стихи».
«Любил я два раза. Остальное (с усмешкой) так…»
«Мне кажется, вы стоите в поле у реки, крепко связанная с природой, и оторвать Вас оттуда, ввести в человеческую жизнь нельзя, рано».
«Ненавистны звуки улицы. Неужели гудки машин не могут быть более мелодичны?»
«Так хорош узкий, косой разрез глаз Н. В., что после него все другие глаза кажутся пресными».
О знакомой девушке: «Грудь, как у малайки».
«Почему это считают, что почерк гения должен быть растрепанным и непонятным? Я пишу очень ясно и красиво».
«Меня недавно зазвали к себе три девушки и целый вечер наперебой читали мои стихи. Бальмонта знают лучше его самого».
Вместе со мной в дверь вошел Федор Жиц>[69]. Он принес Бальмонту пакет масла.
О моем стихотворении «Леонардо да Винчи» сказал: «Вот эти строки:
„И крепкий воздух снежных гор —
Твое посмертное молчанье…“— могли бы быть одним из лучших мест в поэме автора любой величины. Что у вас особенно удачно — меткий эпитет. Это — редкость».
«Сын мой, Николай>[70] — маленький поэтик. Мало интересуюсь им». (Николай Бальмонт умер молодым.)
«Если ты так слаб, что не бросишься вперед, когда враг оскорбляет твою сестру, — умри». (Из публичной лекции.)
«Ах, если б у меня была сестра… Я ищу её всю жизнь… Но к братьям я равнодушен». Поэтическое обожание матери.
Видела я на пороге квартиры кокетливую девушку, племянницу, Верочку Бальмонт>[71]. К. Д. сказал о ней: «Она слащава».
«Стихи пишу, распевая их вслух».
В год отъезда Б. я встретила его на Арбате в теплый, солнечный день. Он сказал: «Мне сегодня исполнилось 53 года, это совершенно сказочно».
«Варенька Бутягина>[72] подошла ко мне после выступления, сказала: „Я вас люблю“. И заплакала. Она была еще совсем девочка с голубой ленточкой в волосах. С тех пор мы — друзья».
На одном из выступлений Бальмонта в Политехническом музее у подножия кафедры сидела, покачивая перьями головного убора, Агнесса Рубинчик>[73]. Это была маленькая, кругленькая женщина, которую я потом встречала как чтицу на эстрадных концертах. Она говорила о себе: «Я была красавица». Грустно было ее слушать, когда она громко провозглашала есенинское:
«Задрав штаны, бежать за комсомолом»
>[74].
Анна Ивановна>[75], кроткая спутница семьи Бальмонта, была замученной, пожилой, бедно одетой женщиной. Голубоглазой и всегда печальной. Бальмонт говорил мне, что она печальна навсегда, потому что любовь ее не нашла ответа.