Это не похоже на Артура. Нина как никто другой знала, что Корнилин не писал безобразное. Он ненавидел некрасоту и несовершенство. Его гений – Аполлон, светлый и солнечный бог идеальных форм. Таковы были и картины художника, полные сверкающих красок, изящных линий, великолепных женских и мужских тел, поразительных по красоте лиц, чудных животных, блестящих тканей и драгоценностей. Любую идею, самую, казалось бы, зловещую, талант Артура облекал в сияющие нетленные одежды красоты, наполнял светом и любовью каждую деталь, какую бы смысловую нагрузку она ни несла.
Тем более странным и необъяснимым представлялось Нине его последнее видение, которое она для себя окрестила «черной розой». К счастью, Корнилин не успел перенести на полотно эту мрачную фантазию ночи. Картина «Магия» так и не вышла из-под его кисти…
Когда Нина сочла, что материала для статьи достаточно, она с облегчением вздохнула. О «черном человеке» писать не стоит. У мужа, скорее всего, начала развиваться душевная болезнь, вот он и воображал невесть что. Раздвоение личности – такое бывает. Людям об этом знать не обязательно.
Шли дни. Мокрый снег падал на черепичные крыши городка, в котором жила Нина. Прохожие оделись в плащи и куртки. Плющ на стенах дома по утрам становился седым от изморози.
Жаннет суетилась, стараясь кормить гостью по-вкуснее, пекла бисквиты и грела красное вино. По вечерам она разжигала старинный очаг, и они с Ниной долго сидели у огня, слушая, как потрескивают поленья. Хандра не проходила. Снова вызвали вежливого доктора, который выписал новую порцию таблеток. Он остался на ужин и с аппетитом уписывал форель с овощами, расхваливая стряпню Жаннет. Доктор смеялся и оживленно говорил, откровенно любуясь редкостной теплой и мягкой красотой «мадам Корнилиной».
– Когда наконец откроется выставка вашего мужа? – поинтересовался он.
– Скоро, – застенчиво улыбнулась Нина.
Жаннет захлопала в ладоши. Она сказала, что месье Дюшан обещал устроить грандиозный фуршет и пригласить всех – ее, сотрудников журнала «Искусство», прессу, коллекционеров и поклонников живописи со всей Франции.
Нина спохватилась, что совсем забыла о родителях Сергея Горского, которые жили в Париже, и о нем самом. Как это вылетело у нее из головы?! Может быть, Горский как раз вернулся во Францию? Надо будет обязательно узнать и пригласить их всех на вернисаж…
Через неделю состоялось торжественное открытие выставки. Картины Артура вызывали жутковатый восторг, смешанный с желанием разгадать тайну, выраженную художником языком символов. Особенное внимание привлекло раннее полотно Артура, которое называлось «Алхимик». Прекрасный юноша, одетый по флорентийской моде эпохи Возрождения, раздувал огонь, чтобы приступить к опытам. Его мастерская была полна предметов непонятного назначения, колдовских приспособлений и магических знаков…