– Ладно…
Она прикрыла дверь и пошатнулась. В глазах ни с того ни с сего потемнело, а сердце сильно заколотилось.
– Куда ты? – взвизгнул Ардалион, осознав, что она уходит. – Неси кофе! Да гляди, чтобы был горячий и с пенкой! Живо!
Гортензия на него не обижалась. Она привыкла к подобному обращению и служила хозяину, как верный пес. Но сегодня принести кофе в гостиную ей не удалось. Голова кружилась, руки и ноги дрожали, и слабость была такая, что она едва не уронила поднос с чашками и кофейником.
– Ну, что с тобой? – потеряв терпение, ворвался в кухню Ардалион Брониславович. – Чего расселась, как на похоронах?
– Нехорошо мне… – прошептала Гортензия пересохшими губами. – Напасть какая-то. Ни рукой, ни ногой пошевелить не могу…
Она прилегла на пестрые подушки. Кухонный сундук часто служил ей кроватью в ненастные морозные ночи, когда в печку постоянно приходилось подкладывать дрова.
Рыжий старикан растерянно выпучил свои глазки-угольки да так и застыл, красный от возбуждения и крайне недовольный поведением Гортензии. Здоровье у нее, несмотря на возраст, было железное. Кости иногда болели на погоду, но у кого в ее-то годы они не болят? А чтобы вот так слечь в самый неподходящий момент…
Видать, тело поизносилось, как и у него. Ардалиону надо было прикладывать изрядные усилия, чтобы преодолевать плохую работу сердца, легких и печени. Неуемный темперамент и постоянные излишества отрицательно сказались на организме. Одышка, тяжесть в боку и прочие неприятности поубавили его прыть. Поэтому для выходов из дому, кроме очень важных и ответственных дел, он использовал Гортензию.
– Надо, чтобы ты сходила на одну встречу, – с сомнением глядя на ее бледное лицо, произнес хозяин.
Старуха даже не пошевелилась в ответ. Она как будто ничего не видела и не слышала.
– Проклятая развалина! – гаркнул Ардалион, вне себя от злости. – Так меня подвести!
Он ринулся вон из кухни, на ходу решая, идти на встречу самому или нет. Идти не хотелось, но жадность точила его, жгла и дергала, как больной зуб, не давая ни минуты покоя. Золото! Это заветное слово делало Ардалиона невменяемым. Он, словно ребенок, не мог ждать, желая немедленно завладеть вожделенной игрушкой. Волшебное мерцание золота сводило его с ума. Неизвестный барыга говорил о слитке! Значит, это не какие-то вульгарные безвкусные кольца, цепочки или прочая дрянь, а первозданная чистота и прелесть солнечного металла. О золото! Сияющие слезы солнца! Ардалион Брониславович ощущал в груди сладкую дрожь, жаждая любоваться слитком, ласкать и лелеять, как женщину. Впрочем, женщина никогда не даст такого полного и совершенного счастья, она никогда не будет принадлежать тебе полностью и целиком, как драгоценный камень или золотой слиток. Она может в любой момент изменить, предать и бросить! А золото… Оно всегда будет греть сердце, подобно вечному светилу.