- Дела. У тебя кругом больные, надо было лечить.
- У нас, походу, больна госпожа Сайнара и мне нужно, чтобы ты её осмотрел. Анамнез такой: нервические припадки и немотивированная агрессия. Есть мнение, что её либо сглазили, либо порчу навели. А это как раз твоя забота. Иди, поработай на благо твоего кормильца.
- Хорошо, я постараюсь сделать всё, что надо.
- Ты не шаманил насчёт наших преследователей?
- Нет ещё, - мне показалось, что Ичил несколько смущён.
- Зря. Мне кажется, что наши преследователи не из тех, кто пустит дело на самотёк. Пока мы на Ыныыр Хая, мы слишком уязвимы. А вот на Пяти Пальцах к нам просто не подобраться. Давай, действуй.
Я устало откинулся на теплый камень, но долго не просидел. Это что же такое вообще? Думал, приеду, разберусь с хозяйством, с чувством, с толком, с расстановкой, а тут что ни день, то новая истерика. Все силы уже высосала. Ну попил я пару дней, бывало раньше и больше, но из этого делать мне ежедневный стресс? Может действительно отправить Сайнару к деду и пусть ему мозг выедает? Вот так всегда с бабами. С одной стороны хочется врезать по затылку, чтоб умолкла, а с другой стороны - воспитание не позволяет. Оттого мужики и мрут раньше времени, от неврозов. Беременная, опять же. Ну ниче, скажу Ичилу, чтоб он ей транквилизаторов выписал, дозу побольше, но не смертельную. Может полегчает. Но жениться мне всё равно придётся, тут уже без вариантов. Иначе общественность не поймёт, а особенно дедушка Тыгын. А потом, после свадьбы можно будет уехать в командировку. В длительную. А ребенку добрые люди объяснят, что папа был лётчиком-испытателем, а виной всему недоработанный планер и хлипкий движок, выпущенный к годовщине октябрьской революции. Помпаж, флаттер, все дела, автопилот дал сбой во время выполнения фигуры высшего пилотажа. Парашют, естественно, не раскрылся. Может быть, вспомнят, что папа добровольно записался в полярники и был зверски замучен на льдине тройкой голодных белых медведей. Вариантов много, я даже не буду настаивать на конкретике - герой-разведчик на проваленной явке, подводник на атомной субмарине, на крайняк, сойдет история про папу-пожарника, спасшего ценой своей жизни щеночка с девятого этажа полыхающего дома. В нашей жизни всегда есть место подвигу, что неудивительно. Хотя я точно знаю, что помру от цирроза печени, сидя в кресле-качалке рядом с камином.
Что-то рано я начал себя хоронить. Может всё образуется и Сайнара станет доброй, ласковой, понимающей женой, примерной и добродетельной матерью. Я прошёлся по кочевью, посмотрел на запасы угля. Это тоже надо будет с собой забрать, в новое село. Потом проведал нашу старушку-эбэ, поинтересовался, как она себя чувствует после трагических событий. Надо сказать, что за то время, пока я путешествовал, а Таламат бил к ней клинья, эбэ расцвела. Ну, не как майская роза, но налицо вторая молодость. Она рассекала по стойбищу в новом черном платке с красными георгинами и продолжала раздавать ценные указания вертихвосткам и бездельницам. Хотя, честно говоря, я не припомню, чтобы дарил ей этот платок. Но свидетели утверждают, что я это сделал. И ещё кое-что сделал, но очевидцы отводят глаза и невнятно мычат. Провалы в памяти - это третий признак хронического алкоголизма, мне Курпатов по стадийность чётко просветил, в минуту душевной невзгоды. Алкоголь - это яд. Однозначно. И социальное зло. Зарекался же не пить, как свинья в грязь не лазить. И что ж теперь, и вовсе не пить, что ли? Эххх. Ну что теперь, зато у меня теперь всё в порядке. Ввсё! В! Порядке! Читая, таким образом, мантры и скрипя зубами, я отправился в речку, отмывать те места, где у меня когда-то была совесть. Как-то странно у женщин получается, у всех, без исключения, вызывать у мужиков чувство вины там, где никаких признаков вины нет и быть не может. Какая-то неистребимая генетическая прошивка, не иначе.