— Вошел — сюда?
— Нет, в свой дом.
— Откуда тебе известно?
— Боковое окно, — коротко ответила Каролина.
Казалось, что тема была исчерпана. Но Каролина думала иначе.
— Ты не пойдешь?
— Куда?
— К месье Пуаро, конечно.
— Моя дорогая, для чего?
— Мистер Реймонд хотел видеть его по очень важному делу, — сказала Каролина. — Ты бы мог обо всем узнать.
Я вскинул брови.
— Любопытство — не самый главный мой порок, — заметил я холодно. — Я прекрасно себя чувствую и не зная, что делают и что думают мои соседи.
— Чепуху говоришь, Джеймс, — сказала моя сестра. — Ты хочешь знать все не меньше, чем я. Только ты не так откровенен, вот и все. Ты всегда притворяешься.
— В самом деле, Каролина? — ответил я и ушел в свою приемную.
Через десять минут Каролина постучала в дверь и вошла. В руке она держала что-то похожее на банку с вареньем.
— Ты не смог бы, Джеймс, — сказала она, — отнести эту банку с желе из мушмулы месье Пуаро? Я ему обещала. Он никогда еще не пробовал домашнего желе из мушмулы.
— Почему ты не пошлешь Энни? — спросил я холодно.
— Она занята штопкой. Я не могу обойтись без нее.
Мы посмотрели друг на друга.
— Очень хорошо, — сказал я, подымаясь. — Я отнесу эту противную штуку, но оставлю ее у двери. Тебе понятно?
Моя сестра вскинула брови.
— Конечно, — сказала она. — А кто же тебя просит делать что-нибудь еще?
Каролина была само благородство.
— Если случится, что ты увидишь мсье Пуаро, — сказал она, когда я открыл дверь парадного, — можешь сказать ему о ботинках.
Это был исключительно ловкий ход на прощанье. Я очень хотел понять загадку ботинок.
Когда пожилая леди в бретонском чепце открыла мне дверь, я, сам того не замечая, совершенно непроизвольно спросил, дома ли Пуаро.
Пуаро вскочил и кинулся встречать меня, проявляя всяческие знаки гостеприимства.
— Садитесь, мой дорогой друг, — говорил он. — Большое кресло? Малое? Не слишком ли жарко в комнате, нет?
В комнате было душно, однако я ничего не сказал. Окна были закрыты, и в камине жарко пылало пламя.
— У англичан просто страсть к свежему воздуху, — заявил Пуаро. — Свежий воздух — это очень хорошо снаружи, где его предостаточно. А зачем же холод в доме? Но хватит банальностей. У вас что-то есть для меня, да?
— Две вещи, — сказал я. — Во-первых, вот это. От моей сестры.
Я вручил ему банку с желе из мушмулы.
— Как мило со стороны мадемуазель Каролины. Она не забыла своего обещания. А что во-вторых?
— Информация… в некотором роде.
И я рассказал ему о своем интервью с миссис Экройд. Он слушал с интересом, но без особого волнения.
— Это кое-что разъясняет, — сказал он задумчиво. — И имеет определенную ценность в том смысле, что подтверждает показания экономки. Вы помните, она сказала, что крышка серебряного стола была поднята, и она опустила ее, проходя мимо.