— А что вы думаете относительно ее утверждения, что она ходила в гостиную, чтобы убедиться, свежие ли цветы?
— А! Мы не принимаем этого всерьез, не так ли, мой друг? Это было явное оправдание, выдуманное в спешке женщиной, почувствовавшей необходимость объяснить свое присутствие, на которое, между прочим, вы бы, вероятно, и не обратили внимания. Я считал, что ее беспокойство могло возникнуть в связи о тем, что она что-то делала у серебряного стола, но теперь вижу, что нужно искать другое объяснение.
— Да, — сказал я. — Кого ода выходила встречать? И для чего?
— Вы думаете, она ходила кого-то встречать?
— Да.
Пуаро кивнул.
— И я тоже, — сказал он задумчиво.
Наступило молчание.
— Между прочим, — сказал я, — у меня для вас есть сообщение от моей сестры. Ботинки Ральфа Пэтона были черные, а не коричневые.
Говоря это, я очень внимательно наблюдал за ним, и мне показалось, что я увидел очень короткую вспышку тревоги. Если она была действительно, то она почти мгновенно исчезла.
— Она абсолютно уверена, что они не коричневые?
— Абсолютно.
— А! — произнес Пуаро с сожалением. — Жаль.
И он, казалось, совсем приуныл.
Он ничего не стал объяснять и сразу же перешел на новую тему.
— Экономка, мисс Рассел, которая приходила к вам советоваться в пятницу утром… не будет ли нескромным с моей стороны спросить, о чем был у вас разговор… разумеется, кроме чисто медицинских деталей?
— Вовсе нет, — ответил я. — Когда профессиональная часть разговора была окончена, мы несколько минут говорили о ядах, насколько трудно или легко их распознать о наркотиках и наркоманах.
— Особенно о кокаине? — спросил Пуаро.
— Откуда вы знаете? — спросил я в свою очередь, несколько озадаченный.
Вместо ответа маленький человечек встал и пошел в противоположную часть комнаты, где лежали газеты. Он принес номер «Дейли Бюджет» за пятницу, 16 сентября, и показал на статью о контрабанде кокаина. Это была статья сенсационного характера, написанная с претензией на яркие эффекты.
— Вот что вбило ей в голову кокаин, мой друг, — сказал он.
Я бы и дальше задавал ему вопросы, так как не совсем понимал его намерения, но в этот момент отворилась дверь и доложили о приходе Джоффри Реймонда. Он вошел свежий и жизнерадостный, как всегда, и поздоровался с нами обоими.
— Как вы себя чувствуете, доктор? Месье Пуаро, я к вам уже второй раз сегодня. Боялся, что не застану вас снова.
— Мне, пожалуй, лучше уйти, — сказал я довольно нескладно.
— Только не из-за меня, доктор. Дело всего-навсего вот в чем, — проговорил он, усаживаясь в ответ на приглашающий жест Пуаро. — Я должен сделать признание.