— Белль? — позвала она.
Белль стояла, склонившись над раковиной. Ее руки были скрещены на белом, обильно украшенном рюшами переднике, по лицу струились слезы.
— Белль? Что случилось? — спросила Делия.
— Он не придет, — глухо ответила Белль.
— Твой бойфренд?
— Он вернулся к жене.
— Я не знала, что она у него была.
— Ну вот есть.
— О, мне жаль.
На самом деле она была в шоке, но старалась этого не показывать. Неудивительно, что Белль так хотелось выглядеть респектабельной! Делия тактично погладила женщину по плечу, просто на случай, если той нужно утешение. Оказалось, что нужно. Белль обняла Делию и уткнулась в шею, горестно всхлипывая.
— Это тот, кто мне был нужен! — плакала она. — В нем было все, чего я хотела! А сегодня утром он просто позвонил и… О, я должна была догадаться по тому, каким низким голосом он говорил, бормочущим низким голосом, как будто боялся, что кто-нибудь его услышит.
Она отпустила Делию, чтобы взять бумажное полотенце. Промокнув глаза, она рассказала:
— «Белль, — говорит он мне, — по поводу сегодня. Кое-что изменилось». — «Правда? — спрашиваю я. — И что же?» Я подумала, что, может, у него машина не заводится, или он хочет привести друга. «Ну, дело в том, — говорит он мне, — похоже, что мы с Пэнси снова вместе».
— А Пэнси — это его жена, — догадалась Делия.
— Да, а ребенка зовут Нарцисса, представляешь?
— А есть еще и ребенок?
— И она родилась даже не весной! Она родилась в октябре!
— Ты говоришь о… об этом, прошедшем октябре?
Белль кивнула, громко высморкавшись.
— Так ребенку, что, месяц?
— Шесть недель.
Передник у Белль был такой новый, что на нем до сих пор виднелись следы от булавок с упаковки. Прическу женщина взбила еще выше, чем обычно, и первый раз Делия видела ее в настоящем платье — вероятно, это было платье, потому что из-под передника были видны ноги, обтянутые чулками с рисунком из морозных белых цветов, наподобие сливовых соцветий. Но то что осталось от макияжа, представляло собой жалкое зрелище: размазанная помада, размытая краска и серые потеки слез.
— Тебе придется сообщить остальным, — говорила она, утирая слезы. — Я этого обеда, наверное, не переживу.
— Но ведь все готово.
Делия посмотрела на завернутые в фольгу одноразовые блюда, которыми была заставлена вся столешница, тарелки и серебро, в беспорядке стоящие на кухонном столе, и пустые сервировочные блюда, которые ожидали своего часа. Сквозь подсвеченное окошко в духовке она могла различить коричневую индейку, только почему-то не чувствовала ее запаха.
— Эта индейка выглядит почти готовой, — сказала она хозяйке.