— Это ты? — спросил он. Голос был торопливым, напряженным.
Делия опустилась на табуретку и крепче схватилась за трубку.
— Да, — прошептала она.
— Вернись ко мне, Делия.
— Если бы я могла.
— Вернись и останься со мной.
— Я хочу. Я правда хочу, — сказала она.
— Делия? — Это был голос матери Сэма! Делия бросила трубку и вскочила.
— Элеонора! — закричала она, пряча руки в складки юбки, чтобы скрыть то, как они дрожат. — Я просто…
— Извини что мешаю, — сказала Элеонора, — но никто не открыл дверь.
Свекровь потянулась, чтобы поцеловать воздух возле уха Делии. Она всегда пахла мылом, не пользовалась духами, не прихорашивалась. Сегодня на ней было платье в стиле «постирай и можно не гладить» и кроссовки. Лицо у пожилой женщины было приятное, а стрижка, как у монаха.
— Не хотела прерывать твою беседу.
— Нет, я уже заканчивала, — ответила Делия.
— Кажется, кто-то оставил вещи у вас на крыльце.
— Вещи?
Делия вспомнила статью доктора Эдуотера о харизме.
— Снаряжение для бадминтона, еще что-то, все разбросано, ведь кто-нибудь может споткнуться.
Элеонора была из тех гостей, что считают своим долгом указывать на ошибки в ведении хозяйства. Как долго уже бежит вода в туалете? Они знают, что какое-то дерево в саду вот-вот пустит росток? Делия в ответ всегда притворялась, что и сама гостья.
— Вы только подумайте! — сказала она. — Давайте я провожу вас к Сэму. Он во дворе с грилем.
— А я-то думала, что вам ни до чего, — заметила Элеонора, выходя из библиотеки. Вместо сумочки она носила на поясе пристегивающийся кошелек из светящегося в темноте нейлона. Поэтому она двигалась словно беременная, слегка откинувшись назад, хотя обычно ее походка была идеальной.
— Я жарю цыпленка, — поделилась Делия, когда они прошли в прихожую. — Ничего особенного.
— Супа из банки было бы довольно, — парировала Элеонора. Она взглянула на темный огрызок яблока, лежащий на столе. — Особенно учитывая, сколько всего вам нужно приготовить для поездки.
Она сказала это с укором? Каждый год Сэм предлагал взять мать на залив вместе с ними, и каждый год Делия его отговаривала, поэтому они и устраивали этот прощальный ужин. Не потому, что Делии не нравилась его мать, — она знала, что свекровь достойна восхищения. И прекрасно понимала, что она сама никогда бы так отлично не справилась с теми обстоятельствами, в которых оказалась Элеонора, — рано овдоветь и работать секретаршей, чтобы прокормить себя и маленького сына. К тому же, со слов Сэма, от отца было мало толку — он был слабым и нерешительным человеком. Проблема заключалась в том, что в присутствии Элеоноры Делия чувствовала себя неуютно. Она казалась себе чересчур фривольной и неорганизованной и к тому же транжирой. И отпуск был единственной возможностью стряхнуть с себя это чувство.