Розали склонилась над очередным блюдом, подняла на Велму огромные прозрачные глаза и посмотрела на мать, как Делии показалось, с отчаянием.
— В нашей парикмахерской буквально все умеют красить волосы, — продолжала Велма. Обращалась ли она к Элеоноре или ко всем? Элеонора ободряюще кивала, на ее лице читалось самое благодушное выражение. — Некоторым людям лучше краситься в холодные оттенки, а некоторым — в теплые, — поделилась опытом Велма, — и им никогда, никогда не следует их менять, хотя вы бы удивились, узнав, сколько людей пытались.
— Дорогая, зависит ли это от темперамента? — спросила Элеонора.
Но в тот же момент Элеонору отвлек Сэм, протягивая ей блюдо.
— О, мерси, Сэм, — поблагодарила она. — Но это не совсем то!
— Я думал, ты просила грудку.
— Да, просила, но только небольшой кусочек. Такой огромный я не съем.
Он подцепил на вилку еще один и протянул ей:
— Этот подойдет?
— И этот огромный!
— Мам, но меньше нет.
— А нельзя просто отрезать половину? Мне никогда этого не съесть.
Он положил мясо назад в блюдо, чтобы разрезать.
— У одной женщины, — рассказывала остальным Велма, — когда она пришла к нам, волосы были розовыми, и я ей говорю: «Мадам, вы так не правы, к вашему оттенку кожи идут только холодные тона». А она говорит: «О, но поэтому-то я и тяготею к теплым. Мне нравятся противоположности». Я просто не могла ей поверить.
— Сэм, дорогой, здесь в шесть раз больше спаржи, чем я могу съесть, — продолжала капризничать Элеонора.
— Мама, здесь три стручка. Как я могу положить тебе в шесть раз меньше?
— Мне бы полстручка, если не сложно.
— Знаете, — обратилась Велма к Элизе, — вам бы очень пошел оттенок «маджента». С вашими угольно-черными волосами. Этот загар вас не слишком освежает.
— Так или иначе, мне нравится загар, — отрубила Элиза, как будто это было ее кредо.
— Бьюсь об заклад, что Сьюзи уже определилась с цветами. Правда? Цвет морской волны — это что-то.
— Я это первый раз надела, — сказала Сьюзи, но ее лицо расплылось в довольной улыбке.
— Я наряжаю Розали только в цвет морской волны или близкие ему оттенки. Во всем остальном она выглядит блекло.
— Сэм, мне не хочется показаться несносной, — вступила Элеонора, — но я хочу передать тебе свою тарелку назад. Оставь мне крохотную порцию картофельного салата и отдай остальное кому-нибудь еще.
— Ну, мама, просто оставь его там.
— Но, дорогой, его слишком много.
— Тогда почему бы тебе не съесть, сколько захочется, и оставить лишнее.
— Нет, ты знаешь, как я ненавижу, когда еда пропадает.
— Тогда просто подавись этой проклятой едой, мама.