— Может, граждане, желаете во внутрь войтить? Ежели не боитесь.
— А чего же бояться? — спросил несколько задетый его словами агент.
— Да этих-то двух бояться нечего. Я их на совесть психспецовками скрутил. А тот на людей кидается, поскольку спецовки ему нехватило; у нас их по норме недостача. Но со мной войтить можно. Меня тут все психи уважают. Мою физику. Она у меня дюже крепкая. С самым буйным справлюсь.
— Нам к ним входить, пожалуй, незачем, — сказал Холмин. — Я на них насмотрелся достаточно. С меня хватит.
— И с меня, ясно-понятно, тоже, — откликнулся Дохватов. — Спасибо, товарищ санитар…
После осмотра сумасшедших они разговаривали с директором психиатрической больницы. Пожилой, — полный и лысый мужчина с холеной «старорежимной» бородкой и «интеллигентским» пенснэ на шнурке, одетый в белый, но не очень чистый халат, раздраженно говорил, обращаясь к Холмину:
— Я уже имел честь докладывать вашему коллеге, что интересующие вас странные клинические случаи безумия требуют тщательного и длительного анализа. Нельзя поставить диагноз без всестороннего изучения истории болезни. Следовало бы поехать на место ее возникновения, но у нас для этого нет абсолютно никаких возможностей: ни медицинских работников, ни командировочных средств, ни…
— Мы это понимаем, — перебил его Дохватов. — Но вы все-таки, как-нибудь, поторопитесь. Уголовный розыск ждать не может. Ясно-понятно?
Врач вдруг рассердился.
— А медицина, милостивый государь, «торопиться как-нибудь» не может. Это вам не воров ловить. Да-с, уважаемый!
— Ничего. Мы сами поторопимся, — успокоительно заметил Холмин.
Директор больницы поклонился с подчеркнутой поспешностью.
— Сделайте одолжение, милостивые государи. Только ко мне, пожалуйста, больше не приставайте…
* * *
Вечером Холмин явился к Дохватову.
— Командировку в Дубовское от редакции добыл. Когда едем?
— Завтра утром. Шамовку[3] надо взять с собой. Иначе в столовке дубовского Дома крестьянина с голодухи подохнем. Внешность придется изменить.
— Гримироваться, что ли? — не без удивления спросил Холмин.
— Не гримироваться, а сменить костюмы, — ответил Дохватов. — От моей кожанки и твоего пиджака будет за версту нести Угрозыском. Оденешь толстовочку, кепочку и ватник. Поедем под видом районных заготовителей пуха и пера. Командировочные удостоверения мне сделают. Брезентовый портфель у тебя есть?
— Никакого нет. Нам портфели носить запрещено.
— Неясно и непонятно почему.
— У репортера в одной руке должен быть блокнот, в другой — карандаш. Портфель держать нечем.
— Ладно. Я тебе достану портфель. Наган тоже.