Чернокожие считали, что он сознательно стремится сократить их численность.
Я ни разу не бывал ни в той, ни в другой миссии: к тому времени, когда я оказался в Австралии, они уже лет семь как были закрыты. Я лишь узнал обо всех этих делах от отца Теренса, который в ту пору, когда Флинн приехал в Бунгари, сам жил примерно в миле от того места — в хижине из листьев и веток.
Отец Вильяверде возненавидел Флинна с первого взгляда и начал подвергать его всевозможным пыткам. Он заставлял его по шею переходить вброд реку, холостить волов и чистить нужники. Он обвинял Флинна в том, что он на мессе заглядывался на медсестер-испанок, тогда как это они — бедные деревенские девушки, которых целыми партиями присылали сюда из монастыря под Бадахосом, — заглядывались на Флинна.
Однажды, когда испанцы водили по миссии магната-скотовода из Техаса, жена техасца настояла на том, чтобы сфотографировать белобородого старейшину, сидевшего в пыли в расстегнутой одежде, скрестив ноги. Старик был в ярости. Он выхаркнул целый ком мокроты, который шлепнулся к ногам магнатши. Но она, тоже не ударив лицом в грязь, принесла извинения, вытащила пленку из фотоаппарата и, склонившись над стариком с видом Дамы-Благодетельницы, спросила: «Могу ли я что-нибудь прислать для вас из Америки?»
«Можете, — рявкнул тот в ответ. — Четыре „лендкрузера-тойота“».
Отец Вильяверде был повергнут в шок. В глазах этого истинного кабальеро двигатель внутреннего сгорания являлся проклятьем. Должно быть, кто-то мутил воду. Его подозрения пали на отца Флинна.
Примерно месяц спустя он перехватил письмо от департамента по делам аборигенов из Канберры, где выражалась благодарность Совету Бунгари за просьбу выделить «лендкрузер»: вопрос будет рассмотрен.
— Что это еще за Совет Бунгари? — визжал отец Вильяверде.
Флинн скрестил руки, подождал, когда прекратится возмущенная тирада, а потом сказал:
— Мы.
С того дня война сделалась открытой.
В следующую субботу на спортивных соревнованиях, как только отец Вильяверде метнул свое победительное копье, из-за часовни показался Флинн в белой сутане. В руке у него было копье, натертое красной охрой. Он подал знак зрителям отойти подальше и явно без особого усилия подбросил копье высоко в воздух.
Оно приземлилось вдвое дальше, чем копье испанца. Тот пришел в ярость и слег в постель.
Я уже забыл названия тех трех племен, что располагались лагерями вокруг миссии. Отец Теренс написал мне их на бумажке, но я потерял ее. Я запомнил только суть: Племя А было другом и союзником Племени Б, и оба были кровными врагами людей из Племени В, а то, став изгоем и лишившись притока женщин, находилось на грани вымирания.