Аркадий сказал Алану, что инженер, возможно, захочет начать здесь добычу камня для судового балласта. Возможно, он захочет взорвать эту скалу динамитом.
— Ну, так что, старик? — спросил он.
Алан ничего не отвечал.
— Здесь никакой истории нет? Ничего?
Тот молчал.
— Значит, эта земля пуста?
— Нет. — Алан глубоко вздохнул. — Дети.
— Чьи дети?
— Дети, — повторил он — и тем же усталым голосом начал рассказывать историю о Детях.
Во Время Сновидений Человек-Бандикут, Акука, и его брат охотились вдоль этого горного хребта. Была засушливая пора года, и их мучил чудовищный голод и жажда. Все птицы и звери разбежались. Деревья растеряли все свои листья и по этой земле пронеслись пожары.
Охотники всюду искали живность, какую можно было бы у бить у и вот у уже на последнем издыхании, Акука заметил бандикута, удирающего в свою нору. Брат остерег его у напомнив, что запрещено убивать своих собратьев, что это табу. Но Акука ослушался его.
Он вытащил бандикута из норы, убил его копьем, ободрал его, съел и немедленно ощутил судороги в животе. Живот у него раздувался и раздувался, пока не лопнул, и тогда из него выскочила целая толпа Детей, которые сразу закричали, что хотят пить.
Умирая от жажды, Дети отправились к северу от Синглтона, а потом к югу, к Тейлор-Крику, туда, где сейчас плотина. Они набрели на болотце, но выпили всю воду и вернулись к тем трем скалистым выходам породы. Эти скалы и были теми Детьми, которые сбились в кучу, когда ложились умирать, хотя и получилось так, что они еще не умерли.
Их дядя, брат Акуки, услышал их крики и попросил своих западных соседей, чтобы те вызвали дождь. И с запада принесся дождь (те обширные серые заросли мульги были грозой, которая потом превратилась в деревья). Тогда Дети снова пошли прежним путем на юг. Переходя ручей неподалеку от Скалы-Ящерицы, они упали в воду и «растворились».
То место, где Дети «вернулись восвояси», называлось Акверкепентье, что означало «далеко странствующие дети».
Когда Алан закончил свой рассказ, Аркадий мягко сказал ему:
— Не печалься, старик. Все будет хорошо. Никто не тронет этих Детей.
Алан огорченно замотал головой.
— Разве ты не рад?
Нет. Он не был рад. Эта проклятая железная дорога ничем и никогда не порадует его; что ж, по крайней мере за Детей можно было не бояться.
Мы поехали дальше.
— Австралия, — медленно проговорил Аркадий, — это страна заблудившихся Детей.
Еще через час мы оказались у северной границы станции Миддл-Бор. Теперь у нас осталась только одна запасная шина для «лендкрузера», поэтому, чтобы не рисковать, мы решили возвращаться не той же дорогой, а окольным путем. Старая грунтовая дорога шла оттуда на восток, а потом поворачивала на юг и проходила позади Аланова поселения. В конце маршрута мы должны были пересечься с железнодорожниками.