– Да, стой на месте, – ответил мужчина.
Камера еще немного задержалась на ней, а потом поехала вверх по сверкающим тонированным стеклам.
– Вот сейчас, – сказал следователь. Он стоял возле телевизора с пультом, хотя свободно мог дотянуться до нужных кнопок рукой.
Медленно проплыли шесть гостиничных этажей, и Арсений увидел фигуру на бетонном ограждении крыши. Женщина шла по ней, как канатоходка, балансируя разведенными руками. «Господи, этого не может быть!» – подумал Арсений, не отрываясь от завораживающего зрелища: тонкий силуэт на фоне темнеющих фиолетово-синих небес.
Женщина дошла до угла, пересекающегося с боковой стеной, и остановилась. Сейчас она повернется. Арсений хотел закрыть глаза, но не смог этого сделать.
Самоубийца посмотрела под ноги, словно измеряя узкую полоску бетона. «Нет, Нина, нет»! – отчаянно вскрикнула какая-то нормальная человеческая часть внутри Арсения. А другая – людоедская – с жадным нетерпением ожидала, что же будет дальше.
Женщина начала поворачиваться на бетонном парапете. Раскинутые в стороны руки плавно покачивались, как птичьи крылья. Мелкий шажок на месте… еще один мелкий шажок – и вот она стоит лицом к оператору. Тот приклеился к глазку камеры намертво, не отвечая на окрики рассерженной блондинки. Смертница на краю крыши подняла руки, чтобы поправить волосы… и вдруг выгнулась, словно хотела сделать «мостик». Чтобы не упасть, замахала руками, рефлекторно дернулась вперед, левая нога соскользнула с узкой опоры…
Следователь торопливо нажал на кнопку. Экран погас. В комнате завибрировала напряженная тишина.
– Все, – сказал следователь. Бесшумно положил пульт на телевизор и добавил казенным голосом: – Мне очень жаль.
Экран телевизора отразил лицо. На мертвенном фоне глаза казались темными провалами, пещерами в никогда не тающих горных ледниках.
– Она часто бывала так неосторожна? – спросил следователь.
Арсений негромко прочистил горло, чтобы почувствовать связки.
– Да, – сказал он. – Нина любила острые ощущения. Она рассказывала, как в детстве поднималась на крышу двенадцатиэтажного дома, садилась на край и болтала ногами. На спор. А один раз у нее с ноги слетел сандалик, и она нагнулась…
Арсений не договорил, потому что вдруг увидел маленький детский башмачок с кожаными перепонками, беззвучно падающий в бездну. («Ни у кого в семье не было такого воображения!») Картинка его заворожила. Арсений замер, глядя перед собой.
– Хватит! – резко сказала Даша.
Мужчины вздрогнули от неожиданности и одновременно посмотрели на нее.
– Дайте мне подписать все, что нужно, я хочу отсюда уйти.