Драма в полярных ледниках. — Ледяная стена. — Чудный вид. — Восхождение.
ПРОШЛО ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ С ТЕХ ПОР, КАК экспедиция под начальством Фредерика Бьёрна покинула первую устроенную им станцию на противоположной стороне Гудзонова мыса, и в течение всего этого времени не было ни слуху, ни духу о Грундвиге и Гутторе, оставленных на этом посту с Эриксоном и двумя эскимосами.
После неслыханных трудов и целого ряда благополучно одоленных препятствий наши исследователи достигли наконец знаменитой ледяной стены, почти отвесно поднимающейся на тысячу двести ярдов в вышину и преграждающей, как говорили, всякий доступ к свободной ото льда земле, где на зиму укрываются птицы почти всех северных морей.
Вычисления показывали 89°33′ северной широты; следовательно, до пункта географического полюса было уже не более двенадцати миль. Этот полюс не вполне совпадает с полюсом холода. Путешественники шли вперед, руководствуясь компасом, прямо к северному центру, ежедневно отмечая на карте пройденный путь. Небо было необыкновенно чисто и благодаря Полярной звезде и соседним созвездиям позволило делать наблюдения вполне успешно.
Наши исследователи прибыли почти к самой цели своей экспедиции; они находились накануне своего полного торжества, но встречавшиеся им до сих пор препятствия были ничто в сравнении с тем, которое возникло перед ними в виде ледяного барьера. Вообразите себе, читатель, ледяную кристаллизованную гору без малейших неровностей, почти отвесную, вершина которой как бы подпирает небесный свод. Прозрачность ее так велика, что звезды отражаются в ней, как в самой чистой воде… Путешественники смотрели и дивились: никогда еще перед глазами человека не являлось такое величественное зрелище. Оно превосходило всякое воображение. Звездное синее небо отражалось в кристально прозрачном неподвижном льду; земля отражала величие Божьего мира…
Фредерик опомнился первый.
— О чем ты задумался, Эдмунд? — спросил он брата.
— Сам не знаю, — отвечал тот, возвращаясь к действительности. — Не находишь ли ты, брат, что перед лицом такого величия человек невольно чувствует все свое ничтожество и не только проникается презрением к смерти, но даже жаждет ее, желает растворить свою ничтожную душу в этой неизмеримости?
— А, и ты тоже замечтался, как я? — сказал Фредерик Бьёрн. — Действительно, зрелище бесподобное; но вот вопрос, каким образом перешагнем мы через это препятствие?
— Придется вырубать ступени во льду и лезть при помощи наших лестниц.
— Я думаю так же, но мне кажется, что, прежде чем окончательно решиться на что-нибудь, мы должны посоветоваться с нашими проводниками. Их мнением нельзя пренебрегать: они полгода служили нам так преданно и успешно.