— В конюшне, ваше превосходительство, во дворе татарского караван-сарая…
Татищев встал, увлекая за собой Арслана в прихожую. Выйдя, распорядился, бросив взгляд на караульных:
— Подпоручик, ступайте за мной…
На огромном татарском дворе пахло жареным мясом: дым от мангалов метался по двору, подхватываемый хлёстким ветром. Обитатели караван-сарая сидели и стояли у печек. На конюшне старый татарин с редкой седой бородёнкой ворошил вилами солому, Арслан ввёл губернатора в конюшню и зашагал в дальний угол, где фыркали в стойлах туркменские кони.
— Вот они, ваше превосходительство, — смущённо сказал Арслан, молча винясь за их жалкий понурый вид.
Татищев только беглым взглядом окинул их и сконфузился тоже.
— Ну и кони! Да за таких коней, будь Волынский жив, так бы тебе съездил по роже, забыл бы чей ты сын! Надо ли было ехать за три тысячи вёрст, чтобы потом любоваться на этих полудохлых одров. Скажи спасибо, что ни Волынского, ни Кубанца нет, да и государыня умерла. Но ей-Богу, сейчас, глядя на этих «красавцев», она в своём гробу переворачивается. Я ведь помню, с чего начиналась история с конями небесными. Артемий Петрович в письме просил меня отыскать для царицы небесных скакунов, а я ему ответствовал, где сыскать сих коней… Нет, не о таких клячах мечтала Анна Ивановна… Выдеру я тебя кошками, охальник ты этакий, чтобы неповадно было высокородных особ, обманывать! — Татищев замахнулся на джигита, и он, увернувшись от его руки, закричал неистово:
— Зачем дерёшься! Дай сала, дай муки — через десять дней этих кляч не узнаешь — все скакунами станут!
— Какого тебе сала?! Чего ты крутишься, как змей!
— Ваше превосходительство, четыре месяца вёл я этих коней из Хорезма через Арал, через степи киргизкайсакские, по Мангышлаку… Корма совсем не было, только сухая трава, да и то не везде, лишь возле рек. Думал, не доведу, плакал из-за них. Добрые люди Меньшей орды иногда кормили моих коней. Всем говорил — русской царице веду, поэтому помогали.
— Ладно оправдываться, всё равно не поверю. Скажи лучше, как их на ноги поставить и видим скаковой придать, чтобы перед царскими министрами не стыдно было.
— Дай бараньего сала, дай муки — потом не узнаешь этих кляч! — вновь заявил Арслан. — Лепёшек напеку, каждый день понемногу кормить буду. Так все туркмены своих коней к дальней дороге готовят…
— Ладно, выпишу тебе сала и муки, а ты, поручик, прими лошадей да накорми их перво-наперво овсом…
Арслан, видя, как подобрел губернатор, поклонился ему:
— Спасибо, ваше превосходительство. Теперь я могу с чистым сердцем домой, в Арзгир, ехать. Отец, мать давно меня ждут. Дядю родного с собой везу, жену его, детишек, родственника…