— Приведите поручика Крашева ко мне! — приказал Надир-шах. Он молча выжидал, пока русский офицер предстанет перед ним. Вскоре он подошёл с выпученными от страха глазами и доложил о себе. Шах сказал, обращаясь к Голицыну и генералам, нежели к самому поручику:
— Дорогой друг, я ценю твоё усердие ко мне… Я дарю тебе всех коней — это цена твоего усердия. Кони мне не нужны. Я только жаждал удовлетворения от русского правительства — и получил его.
Представители России замерли от поистине сказочной щедрости Надир-шаха. Видя их онемевшими, он скупо улыбнулся и направился в другой шатёр, где намечалось пиршество.
После новых смятений в Хорезме и прилегающих к нему землях приплыли на купеческом судне с Мангышлака в Астрахань туркменские ханы Камбар-бек, Кара-батыр, Онбеги-Суерган и Чапык-Нияз-батыр. Четыре года они, живя то у калмыков, то возвращаясь на Мангышлак. добивались подданства России. Сначала отправили письмо астраханскому губернатору Голицыну. Прочитав прошение туркмен, он велел передать, что письмо без печати, а потому к представлению её императорскому величеству не годится. Потом по пути в Санкт-Петербург остановился на мангышлакской пристани Тюбкараган хивинский посол Аджи Магомед Ахун Мулла Гуреунов Пояснил он туркменам, что едет на коронацию императрицы Елизаветы Петровны, а потому, как человек государственный, требует к себе и сопровождающим его людям уважения. Туркменские ханы приняли его уважительно, но тоже попросили передать её величеству личное их послание. Посол помог мангышлакцам написать таковое. «Её императорского величества рабы, живущие при Мангышлаке трухменские старшины делинского роду: менгли-ходжинского роду Суерган Онбеги, угринского роду Мамедберды-бек, курбанского ролу Карабатур, бюрунчурского роду Али-бай, иклирского роду Баубек-батур; мы вышеописанные вашего императорского величества рабы, и с мамгышлакскою землёю желаем быть рабами, и в подданстве вашего императорского величества, чего ради сие наше прошение, написав, хивинскому мулле Аджи Магомеду вручили, дабы оное до вашего императорского величества дошло».
Хивинский посол по прибытии в Астрахань передал письмо туркмен Татищеву. Тот тоже чуть было не отмахнулся, сказав с досадой: «Печати где?!» Но сообразил, откуда быть печатям у туркмен, они, небось, сплошь безграмотные, да и канцелярии своей не имеют. Написал губернатор туркменам ответ: «…советую, ежели имеете желание своё быть в подданстве её императорского величества, то извольте обо всём… обстоятельно написать и к тому свои печати или знамёна приложить… Из вас, старшин, из знатных люден несколько человек… отправлю ко двору ея императорского величества со всяким удовольствием, ибо оное ея императорскому величеству весьма будет угодно…»