— Много у нас на русской земле туркменцев живёт: на Куме и на Маныче, в Астраханской степи, и близ Дона, в селе Красный Яр. А будут туркмены ещё переселяться— и их с большим удовольствием примем. Но самую туркменскую землю с её народом брать в подданство российское пока рановато… За сим благодарствуем, что посетили государство нагие и тем самым закрепили дружбу двух народов…
На другой день туркменское посольство выехало из Санкт-Петербурга, сопровождаемое почётным эскортом, составленным из гвардейцев двора её императорского количества.
Вновь потянулась бесконечная дорога с частыми грозовыми дождями и громовыми раскатами. Теперь ехали много быстрее, меняя лошадей на каждой станции. Спешили домой и мыслями обгоняли самих себя на тысячу вёрст. Ханы то молчали, задумчиво глядя на русские равнины и леса, то говорили о своих мангышлакских степях, о Каспийском море, о Тюбкарагане. Хоть и не добились они того, о чём мечтали, но получили полное право держать в своих руках торговлю с астраханскими купцами. Отныне астраханские купцы, которые будут приезжать на Мангышлак, должны адресоваться только к ним, четырём старшинам, побывавшим в гостях у русской Императрицы Елизаветы.
Арслан по-прежнему ехал в одной коляске с Камбар-беком, сдружился с ним и слушался его, словно старшего брата. Уже после двухдневного отдыха в Москве, когда выехали на Рязань, видя, как нервничает Арслан, хотя и не показывает виду, Камбар-бек сказал:
— Не раздумывай, парень, бери её вместе с сыном. Не страшись гнева отца и матери. Если и поворчат родители на твою русскую жену, то от их ворчания она хуже не станет. Мы живём далеко от России, да и то русских жён от себя не гоним. Сколько пленниц у нас голубоглазых, и у всех по три-четыре ребёнка. А вам, арзгирцам, живущим рядом с русскими, сам Аллах велел брать их в жёны.
— Так я и надумал, — отвечал Арслан. — Поставлю ещё одну кибитку рядом со своей. Буду заходить то к одной, то к другой, а сам с сыновьями в третьей кибитке. Скажу, чтобы Берек учил Руслана туркменскому языку, а Руслан Берека — русскому…
— Вот это правильно, джигит! Я обязательно к тебе в гости приеду. А если не откажешь, то поселю в твоём Арзгире хотя бы одного своего сына: у меня их четверо.
— Рад буду, Камбар-ага, клянусь Аллахом! Будем ездить друг к другу, а от этого связи наши с Туркменией только окрепнут…
В Рязани вновь остановились на постоялом дворе. Ханы пошли вверх по лестнице в гостиницу, а Арслан сразу в корчму, чтобы поскорее увидеть Юлию. Вошёл, а там тихо, только мухи жужжат. Прошёл по коридору, толкнул дверь в комнату Юлии — закрыта. Постучал — никто не отзывается. Стал Арслан стучать сильнее. Тишина в её комнате напугала его. Кинулся он во двор, к конюшне. Там горничную увидел, она набивала соломой мешок и, увидев его, разогнулась: