Разошлись они, грозя друг другу, и больше не виделись в Астрахани. Матюшкин с Мещерским отбыли в Санкт-Петербург. Волынский день-другой ещё кипятился, вспоминая о случившемся, а потом забыл.
Прошло два месяца, и вот курьер из Санкт-Петербурга: астраханскому губернатору немедля ехать к Петру.
Осень уже взяла бразды правления в свои руки, заскулила по-собачьи ветрами. Трудно и на этот раз добирался Артемий Волынский до столицы, но как не длинна была дорога, но и она кончилась. Опять остановился в гостинице, затем отправился во дворец. Пётр принял его без промедления. Причём даже не стал выходить в кабинет, пригласил в комнату, где в это время была и Екатерина. Волынский, войдя, поклонился до пояса, забормотал льстиво, и в это время Пётр тяжёлой дубинкой хрястнул его по спине.
— Золота захотелось, иуда! — вскричал император и затрясся в нервном припадке. Плечо задёргалось и щека перекосилась, отчего усы взъерошились, как у тигра. Задыхаясь от гнева, он обрушил ещё несколько раз дубинку на Волынского. Тот, увёртываясь от ударов, упал и пополз к двери, ударяясь лбом о стол и кресла. И быть бы Волынскому погибшим от руки императора, но спасла императрица: кинулась па Петра, ухватилась за трость, закричала властно:
— Не бери на себя грех, Петя, забьёшь до смерти!
— Вон! — неистовствовал государь. — Я тебе покажу, как, минуя императора, персиян данью облагать!
— Государь, прости… — Спотыкаясь и с трудом вставая на ноги, испуганно прохрипел Волынский.
— Вон из Петербурга! — не унимался Пётр, вырываясь из рук императрицы. — И чтобы в Астрахани больше ноги твоей не было… Монстр криводушный… Нетопырь!..
Волынский выскочил из комнаты, не зная, куда бежать. И думал со страхом лишь об одном: «Только бы не послал погоню… Только бы не схватили…»
Дела Петра Первого с некоронованным шахом Тахмасибом вовсе расстроились, но вряд ли скрытый от государя нажим на персидского шаха Волынским имел в политических делах какое-то значение: разве что раздражение с обеих сторон. Император обрушил на Волынского свой вулканический гнев; Тахмасиб с презрением отверг притязания Волынского. Суть же была во всё нарастающем влиянии на Кавказ Турции. Султан Ахмед отправлял карательные войска в Грузию и Армению, запугивал Тахмасиба, заявляя, что договор его с Россией не имеет силы, ибо законный шах Хусейн жив и скоро освободится из темницы. Персия, не имеющая правящего шаха, как страна, где царствует ислам, должна заключить договор с Турцией и изгнать русских не только из персидских земель, но и со всего Кавказа. Грубый нажим турецкого султана поколебал Тахмасиба. Пётр Первый был вынужден искать наиболее разумные взаимоотношения с султаном Ахметом: к Неплюеву в Константинополь ехали один за другим дип-курьеры с указаниями Петра. Вырабатывался русско-турецкий договор, весьма невыгодный для России: Шемаха отдавалась турецкому вассалу Дауд-беку. Пространство от Шемахи по прямой линии к Каспийскому морю разделялось на три равные части. Две из них должны принадлежать России, а третья, ближайшая к Шемахе, отдавалась Дауд-беку. С Тахмасибом император больше не хотел иметь никаких сообщений. И Матюшкину, который по совету царских министров обратился к Петру Первому с прошением увеличить число войск на захваченных у Персии землях, государь ответил: