Конец сентября 1941 года. Фронт стремительно приближался к курской земле. В Курске и райцентрах шла спешная эвакуация предприятий и учреждений. Поток беженцев устремился на восток.
Вторую неделю истребительные батальоны и части народного ополчения западных районов области удерживали небольшой участок фронта западнее села Крупец, прикрывая стык 13-й и 40-й армий. Натиск врага не ослабевал, а силы обороняющихся быстро таяли.
Село, затаившееся в предчувствии беды, словно вымерло. Кто не успел эвакуироваться, попрятались по хатам, в страхе ожидая появления фашистов. Лишь изредка проезжали, громыхая на выбоинах дороги, конные повозки «ястребков», как называли бойцов истребительных батальонов, да иногда проскачут к райкому партии верховые — видимо, связные.
В здании райкома заполночь горел свет. Николай Акимович Пузанов — второй секретарь — работал допоздна. Впрочем, как обычно в последнее время. Ему поручено возглавить Крупецкий партизанский отряд и подпольный райком ВКП(б) района.
Несколько часов назад позвонили из областного комитета партии: в срок, который укажет военное командование, подпольному райкому и недавно сформированному партизанскому отряду покинуть Крупец и перебраться на заранее подготовленную партизанскую базу в Анатольевском лесу.
Те, кому предстояло в ближайшие дни уйти в лес, были уже извещены. Они ждали сигнала об этом. Сейчас Пузанов, отложив в сторону карту района и план развертывания отряда, мысленно ещё раз взвешивал предназначенную роль каждому в предстоящей партизанской борьбе.
«Кривошеев Степан Григорьевич, инструктор райкома…» Никогда не сомневался Пузанов в прекрасных человеческих качествах Кривошеева, пользовавшегося авторитетом в районе, энергичного организатора, умевшего заметить и поддержать дельную инициативу. «Степан, — думал секретарь, — самый подходящий человек на пост комиссара. Политически грамотный, к тому же имеет боевой опыт — прошел финскую».