Во все время приема меня не отпускало страшное внутреннее напряжение. Я думал, он придет нынче, мне казалось, я кожей чувствую… Он не пришел, но все равно: когда бы он ни пришел, он не застанет меня врасплох. То, что было в четверг, не повторится.
Пойду-ка я куда-нибудь пообедаю. Хорошо бы встретить Маркеля, пошли бы вместе в «Хассельбакен». Хочется поболтать, выпить вина, поглядеть на людей.
Кристина уже звала меня к столу и будет в ярости, ну да пусть ее.
(Позже.)
Вот и все: дело сделано. Я это сделал.
Как удивительно все получилось. Как невероятно подыграл мне случай. Я недалек был, пожалуй, от соблазна поверить в провидение.
Я чувствую себя пустым и легким, как яйцо, из которого выдули содержимое. Войдя сейчас в залу и увидавши себя в зеркале, я ужаснулся выражению своего лица: что-то пустое и выхолощенное, что-то такое, что напомнило мне часы без стрелок, которые я ношу в жилетном кармане. И я невольно спросил себя: то, что ты сделал сегодня, это составляло, выходит, все твое содержимое, неужто ничего в тебе больше не осталось?
Вздор. Это ощущение пройдет. Голова немного тяжелая. Оно, право же, понятно.
Сейчас половина восьмого; солнце только-только зашло. Было четверть пятого, когда вышел из дому. Три часа, следовательно… Три часа с минутами.
…Я вышел, стало быть, из дому, чтобы пообедать; пересек кладбище, прошел в калитку; задержался на секунду у витрины часовщика, человечек в глубине, улыбнувшись, поклонился мне заискивающим поклоном, и я ответил на него. Помню, я сделал заключение: всякий раз, как вижу горбатого, я из солидарности и сам чувствую себя как бы немножко горбатым. По-видимому, выработанный еще с детских лет рефлекс сострадания несчастью.
Далее я направился вверх по улице Королевы; зашел в «Гавану» и купил несколько настоящих «Upmann». Свернул на Фредсгатан. Выйдя на площадь Густава Адольфа, заглянул мимоходом в окна «Рюдберга», думая, что, быть может, увижу Маркеля за стаканом абсента, он иногда сюда заходит, но вместо него увидел Бирка за стаканом лимонада. Вот уж, право, филистер, никакого удовольствия обедать с ним… В газетном киоске перед зданием редакции купил свежий номер «Афтонбладет» и сунул в карман. Может, что новенькое о деле Дрейфуса, подумал я… Голова же у меня все это время занята была тем, как бы мне перехватить Маркеля. Звонить в редакцию не стоило труда, его там в это время не застанешь; но, подумав так, я зашел в табачную лавку и позвонил. Он только что ушел… На площади Святого Иакова я еще издали приметил шедшего навстречу Грегориуса. Я приготовился было раскланяться, как вдруг понял, что это не он. И даже сходства особого не было. «Ага, — подумал я, — значит, сейчас встречу». Ибо по бытующему в народе поверью, подтвердившемуся, как я смутно припоминал, в каком-то случае и со мною, если ты таким вот манером обознался, считай это как бы за предупреждение. Я даже вспомнил, что в одном псевдонаучном журнале под названием «Психологические опыты» читал раз про человека, который после такого «предупреждения» немедля свернул в боковую улицу, дабы избежать неприятной для него встречи, — и угодил прямо в объятия того, от кого бежал… Но я не верю в подобный вздор, и мысли мои продолжали втихомолку кружить вокруг Маркеля, пытаясь напасть на след. Мне как будто припомнилось, что раза два или три я встречал его тут в это время дня возле павильона минеральных вод; я направился туда. Его я, разумеется, не нашел, но все же уселся на одну из скамеек под деревьями у церковной ограды, намереваясь выпить стаканчик виши и заглянуть кстати в «Афтонбладет». Но только я ее развернул и увидел жирный заголовок «Дело Дрейфуса», как услышал тяжелые хрустящие шаги по песку, и предо мною вырос пастор Грегориус.