Захлопнув блокнот, Берт сунул его в карман. Он вышел из полиции, сел в машину и поехал к фермеру, пока не представляя зачем. Потом он планировал наведаться к Ютте и Мерли. Во-первых, он обещал, а во-вторых, ему становилось не по себе от мысли, что они ринутся прочесывать местность в поисках убийцы.
Кафе «Башня» и вправду находилось в башне — в старинной башне пятнадцатого или шестнадцатого века. Впервые я попала сюда в третьем классе, когда мы ходили с нашей учительницей фрау Лаубзам на экскурсию по истории Брёля. На этой экскурсии я в первый раз влюбилась. Мою любовь звали Джастин, и у него были чудесные рыжие волосы. Он был наполовину англичанин и, когда волновался, говорил сразу на двух языках.
Башня была круглая, какой и должна быть башня. Столы и стулья в кафе были стилизованы под антиквариат, на стенах висели картины. Картины продавали по антикварным ценам, и я ни разу не видела, чтобы кто-то из посетителей вышел отсюда с покупкой.
Мы с Мерли заказали летний салат с чесночным хлебом. Мы ели молча, избегая говорить о Каро, потому что тосковали о ней безумно. Прежде мы часто ходили сюда втроем.
— Понравилось? — спросила нас официантка — очень стройная, очень высокая и симпатичная. Она давно здесь работала. На бедже, пришпиленном к карману ее белой блузки, было напечатано: «Анита».
— Угу, — буркнула Мерли.
— Да, вкусно, — поддакнула я.
— А где же ваша подруга? — Анита забрала наши пустые тарелки.
— Убили ее, — ответила Мерли с вызовом, будто Анита собиралась спорить.
Та побледнела и вытаращила глаза. Поднос с нашими тарелками грохнулся о стол.
— Вы не припомните, когда видели ее здесь последний раз? — спросила Мерли.
Анита покачала головой. Я испугалась, что она расплачется. Напрасно Мерли сразу начала приставать к ней с расспросами, надо было дать время прийти в себя.
— Нет, нет, я не знаю, — забормотала она срывающимся тонким голосом, — это так… так неожиданно… я не помню…
— А вы не запомнили, бывала ли она тут с компанией? — спросила я.
— Пару раз я видела ее с другом, — подумав, ответила Анита, — с мужчиной.
— Да? А как он выглядел? — выпалила Мерли, почувствовав след.
— Он такой… черный. То есть очень загорелый. Причем я бы сказала, что это натуральный загар, а не из салона. Сначала я даже подумала, что он итальянец или что-то в этом роде. Но потом услышала, что он говорит без акцента. Высокий, мускулистый, стройный, темноволосый. Лет тридцати.
Что ж, негусто.
— Они были точно два голубка, — улыбнулась она, — глаз друг с друга не сводили.
— А еще что-нибудь вы заметили? — спросила я.