Какое-то шестое чувство заставило Китти открыть глаза. Еще не совсем проснувшись, она увидела над собой чье-то хмурое лицо освещенное колеблющимся светом свечей. Она приподнялась, и лицо, и свечи отодвинулись в сторону.
— Не думал, что испугаю вас, — сказал Клод извиняющимся тоном.
Китти машинально откинула упавшую на лоб прядь волос. Она приподнялась на локте и увидела, что лежит на диване в гостиной Клода, одетая в новое, отливающее серебром платье. Она вспомнила, что надела его, надеясь развлечься в отсутствие жениха. Она и не предполагала, что он застанет ее в таком облачении.
— Который час? — спросила она, окончательно проснувшись.
— Точно не скажу. Что-то около часа или двух.
Китти следила за ним взглядом, когда он подошел к камину и поставил подсвечник на каминную полку, еще один подсвечник стоял на столе у окна. Что-то подсказывало ей, что отношение Клода к ней изменилось. Она молчала, стараясь выиграть время.
— Было весело? — наконец спросила она.
— Совсем нет. Сказать по правде, я пожалел, что сразу не ушел.
Он произнес это с едва заметным ожесточением, и смутное ощущение, что он отдалился от нее, у Китти усилилось.
— Там что-то случилось? — с тревогой спросила она.
— Эта проклятая семейка забросала меня вопросами.
— Обо... обо мне?
— О ком же еще?
Он повернулся и, подойдя к окну, нервно отдернул занавеску. Китти молчала. Похоже, он раскаивается, что пообещал на ней жениться.
— Я поняла: вы передумали, — не выдержав гнетущего чувства неопределенности, тихо проговорила она.
Клод обернулся. Он остро ощутил в ее голосе боль и страдание. Копна темных волос обрамляла хорошенькое встревоженное лицо девушки... и в душе Клода что-то дрогнуло. В неверном свете свечей она казалась ему эфемерным, неземным созданием, и он сказал совсем не то, что хотел сказать:
— Нет, не передумал. Я все еще хочу жениться на вас...
До него донесся приглушенный ответ:
— Но понимаете, что не должны этого делать.
Проницательность Китти поразила его, и ему не хватило духу согласиться с ее утверждением. Он молча подошел к дивану и сел на стул, стоявший рядом. Ему вдруг пришло в голову, что, может быть, сама Китти ответит на мучившие всех вопросы. Хотя ее происхождение окутано тайной, что-то же могло сохраниться в ее памяти!
— Китти, кто были ваши родители? — без обиняков спросил он.
— Бесполезно меня об этом спрашивать. Я не знаю, — ответила она, удивленно взглянув на него.