— Нехебу растерзали шакалы! — невольно произнесла я, мой голос дрожал от увиденного ужаса.
— Выходит, сам Анубис покарал злодея, решившего кровавым путём добиться титула верховного жреца, — высказался доктор, — известно, что сам Анубис, будучи и покровителям мёртвых, являлся в образе шакала...
— Вот как выходит, — задумался князь Долгоруков, — даже в древние времена, желавшие дослужиться до высоких чинов шли на ужасные преступления... А я наивно полагал, что подобные карьеристы, шагающие по трупам друзей, появились в наш суровый век.
В зале воцарилось молчание, которое прервало ворчание набожной дамы:
— Ох уж эти дьявольские игры, — вздохнула она.
Майер ответил ей в своей обычной ироничной манере, я не расслышала его слов, поскольку ещё не вернулась в нашу эпоху... Я была там... в далёком царстве Египта...
— Мне очень хотелось, чтобы многие услышали истинную историю Имиута и Сешенен, — произнёс Константин, — поэтому я взял на себя смелость выступить перед почтенным водяным обществом. Я преследовал цель, чтобы имя Имиута было оправдано... Для египтян имя и память живых несли особую значимость...
— А что надобно сделать, чтобы души влюблённых встретились? — поинтересовались романтические барышни. — Очень печально, что злодей разлучил их...
— Надобно нарисовать совместный портрет Имиута и Сешенен и написать их имена, — пояснил Константин, — тогда, благодаря изображению и именам, их души найдут друг друга в загробном мире...
— Облик Сешенен можно срисовать со статуэтки, а Имиута... — собравшиеся перевели взгляды на меня.
— Я плохо рисую, — виновато созналась я.
— Наш доктор Майер великолепный художник. Могу предположить, что ему не составит труда написать портрет Имиута со слов моей сестры, — предложила Ольга.
Доктор замялся, явно не желая дарить покойному сопернику свою призрачную возлюбленную. Однако, поразмыслив, согласился.
— Если она предпочла его, глупо ждать взаимности, — сказал Майер мне потом, закончив совместный портрет в египетском стиле.
Влюблённые смотрели друг на друга, взявшись за руки, у ног каждого были написаны их имена. Имя Сешенен мы переписали со статуэтки, а имя Имиута — мне стоило больших трудов, чтобы уловить в расплывчатых мелькающих видениях причудливые египетские знаки.
Надеюсь, Имиут и Сешенен встретили друг друга.
В этот же день, подойдя к статуэтке, я заметила, что грусть исчезла с лица Сешенен, уступив место нежной улыбке. Возможно, виной всему моя фантазия. Впервые за прошедшие дни я не почувствовала присутствия её призрака, Сешенен ушла навстречу любимому.