Выскочивший из "эмки" старлей, задыхаясь, будто от бега начал докладывать:
— Немцы… Движутся по дороге… Увидел два бронетранспортёра, четыре грузовика… Танков нет… Впереди мотоциклисты, нас обстреляли но не попали. Минут через пять-семь будут здесь… Видимо, прорвались, теперь идут на Волноваху.
Мехлис раздражённо врезал по капоту нашей машины и осмотрелся.
— Слушайте боевой приказ. Приказываю: наличными сил занять оборону на этой стороне реки, полуторки и одну эмку отогнать за поворот, бензин, приготовленный к дороге, использовать для возможного поджога моста. Старшие лейтенанты Стасов и Зильберман отправляетесь в город, доложите о произошедшем и вызовете подкрепление. Я остаюсь на месте, — тут он зло оскалился. — А то эти… из штаба не пошевелятся, а скорее, драпанут. А вы с Зильберманом, — он внимательно посмотрел мне в глаза. — Проследите, чтобы помощь была оказана незамедлительно! Всё! Выполнять!
Пока он всё это говорил, бойцы уже носились как пчёлки, занимая позиции и деля гранаты. Мы же поехали назад. Вёл машину Яша (водитель остался в обороне), а водитель он был… посредственный, мягко говоря. Только заехали за поворот, как позади, услышали пулемётную стрельбу – началось!
— Яша, твою мать! Ты можешь быстрее?!! — мне казалось, что мы еле тащимся. — Я бегом быстрее до города добегу!
— Ну и беги! Спортсмен, ух ты! — Яша тоже был на взводе. — Как в глаза смотреть людям будем? Армейский комиссар остался бой принимать, а старлеи в тыл?!Да… твою… в… за… на…. тебя… Гитлера… машину… дорога… и…
Тут мы влетели на центральную площадь Рыбинского, на которую, с другой стороны, выезжал бронетранспортёр с серо-белым крестом на борте.
— Немцы!!! Разворачивайся!!!! — я заорал как ненормальный, что интересно, наша шепелявость куда-то пропала.
Зря я говорил, что Яшка плохо водит. Ой зря-я-а! Не успел я до орать до конца, как мы уже выносились обратно. Похоже на то, что немцы сами офигели от встречи и, первые выстрелы раздались тогда, когда мы уже покинули село. Повернув от села на дорогу к Трудовскому, Яша, вдруг, остановился у заснеженных кустов.
— Андрей. Я с парой гранат остаюсь здесь, задержу этих падл! Ты доберись до Льва Захаровича, объясни всё, — увидев выражение моего лица и услышав приближающийся надсадный гул моторов, добавил. — Так надо! Всё! Я пошёл!
Выпрыгнул из машины и, придерживая автомат, бросился к кустам, по пояс проваливаясь в снег. А я, я поехал. Матерясь и не обращая внимания на слёзы. Ну почему? Как же херово понимать, что нас отослали только из-за меня! Что Яшка принял это решение, только чтобы я ушёл! Не успел доехать до поворота, как по машине забарабанили пули, выбивая заднее стекло. Несколько пуль разбили лобовое стекло и в моё лицо хлынул поток ледяного воздуха, выбивая и сразу замораживая слёзы. Что-то горячее ожгло мне шею и тут же, один за другим, раздались два взрыва и пулемёт замолчал, а я скрылся за поворотом, приближаясь к бою, грохотавшему впереди.