С бароном мне необходимо было встретиться потому, что во время преследования зверя существовала вероятность очутиться на его землях. Когда такая орда в пылу погони окажется на дозревающем ржаном поле, хозяин может возмутиться. Кроме того, я надеялся, что барон примкнет к охоте, ведь погибли и его люди.
Как выяснилось, надеялся не зря, потому что охотничий отряд Кресле встретился нам на пути к его замку. Барон ехал во главе отряда из восьми человек, и по поклаже, притороченной к лошадиным бокам, становилось понятно, что Кресле решил заняться этим вопросом всерьез. Так и оказалось. Военный совет был краток, и тут я полностью подчинился мнению барона, опытного охотника.
— Все говорит о том, что орудует одиночка, — заявил он. — Не пара волков, не самец с самкой, не самка, натаскивающая щенков… Это матерый зверь, но точно волк. Я видел волчьи следы. Но размер следов… — Барон даже покрутил головой. — Никогда прежде ничего подобного не попадалось. Они по крайней мере в два раза больше тех, что мне встречались раньше. И еще, волки обычно избегают людей, стараются даже на глаза им не попадаться. Этот же… Он не охотится на людей, он просто убивает их при встрече, как будто мстит. Очень странное поведение. Зверь появился в этих местах не так давно, месяца три, не больше. И за это время погибло девять моих крестьян. Девять! Я знаю, что и у вас люди тоже гибли.
Мы ехали с бароном впереди отряда, направляясь на север. Кресле объяснил, что логово зверя нужно искать именно там, и я ему поверил. Северные края наших владений упирались в невысокие горы, точнее, сопки, покрытые непроходимыми зарослями.
Действительно, если уж где и прятаться хищнику, так именно там, в густом кустарнике. Или на склонах одной из гор, где чертова уйма больших и малых пещер.
В свое время в этих горах долго работал нанятый мной рудознатец, но не нашел ничего интересного. А так хотелось заполучить золотой или на худой конец серебряный рудничок в двух шагах от имения! Вспоминая о своих хождениях, рудознатец только крякал, настолько эти места оказались непроходимы. Но это для людей непроходимы, а для зверя — в самый раз.
— И еще, господин де Койн. Гилосса, девушка, погибшая этой ночью, была моей внебрачной дочерью. Об этом знали только ее мать и я. Моя жена, леди Виора — женщина замечательная во всех отношениях, но… вы сами все понимаете, граф.
Я любил Гилоссу, любил не меньше остальных своих детей, но лишь издали, не приближаясь. Наблюдал, как она взрослеет, становясь все больше похожей на меня. Втайне от всех я давал матери Гилоссы деньги, но разве дело только в деньгах?