— Понял.
— На кислород переходить самостоятельно при малейшем недомогании, при резких колебаниях температуры или по моей команде. Воздушный фильтр в твоей модели спецухи закрывается автоматически…
— Я знаю…
Чем бы тебя подсечь, снова испортить твою самоуверенность хоть немного?
— Выключи подсветку индикаторов в шлеме.
Влад запнулся.
— А как?
Ага, опять вот так просто? Это надо отметить. Ещё раз.
— Всё вам, первоходкам, показывай, — увесисто, с расстановкой сказал Комбат. — Слева на панели индикатор «батарея». Нажми подбородком и держи три секунды. И, Влад, заметь себе: это самое маленькое из того, что ты не знаешь про Матушку.
— Понял, понял. Я сейчас машина. Рычаг ваш.
— Примерно так. Хорошо сказал. Значит…
— Всё ясно, я слушаю вас и повинуюсь командам беспрекословно. Мы так и пойдём в обнимку?
Комбат убрал руку. Он внезапно забыл, о чём только что шла речь. Тут Влад, не шевелясь, произнёс спокойно:
— Собака.
— Что?
— Собака справа, — повторил Влад.
Далее Пушкарёв Владимир Сергеевич как личность, со своими сомнениями и недоумениями, со своим образованием, высшим и законченным много лет назад, со своей любовью к жене, со своими понятиями о чести, дружбе и измене, со своими политическими пристрастиями, которых, как образованный когда-то человек, не был чужд, закончился — и начался Комбат как он есть: многоопытный сталкер, суперходила, герой-адоборец, западный стрелок и мастер-индеец. Суровый, суровый. Быстрый и грубый.
Поздновато для многоопытного героя-адоборца-индейца он повёл себя себя адекватно обстановке…
Но ведь и спутник достался ему нынче нетрадиционный!..
Но когда уж Комбат повёл себя, так уж повёл правильно.
Услышав волшебные слова «собака справа», он не выстрелил трижды сразу навскидку от бедра в прыжке с перекатом через голову, попав в цель точно промеж ушей всеми тремя пулями из пистолета древней советской модели «Макаров» буквально вслепую и даже не на звук, а по наитию, волшебству и авторскому произволу… Аминь, хау.
Он мог поступить так дёшево лет назад как раз пятнадцать. И поступил единожды, случайно. Выбросила Матушка лопуху-«кенгурятнику» Пушкарёву (тогдашняя кличка Теля, от «интеллигент») спасательный джокер. Матушка милосердна вообще, но единожды — спасительна, особенно если сталкер ещё и приложит пистолет Макарова, с патроном в стволе и снятый с предохранителя (существеннейшие, между прочим, детали!). Правда, не собака атаковала тогда «кенгурятника» Телю — юный самец химеры. И не справа, а сзади.
Но пятнадцать чрезвычайно насыщенных событиями лет прошли, Теля качественно перебродил в Комбата, и Комбат не принялся никуда прыгать, стрелять навскидку и прочее подобное из книжек русскоязычных писателей про шпионов.