Одной из этих мер было предложение установить четвертый диск в «Энигмах», использовавшихся в ВМФ. Такая новая сверкающая заводской краской «Энигма» была обнаружена на борту подводной лодки «U-570», всплывшей на поверхность у берегов Исландии и атакованной самолетом Королевских ВВС. На этой «Энигме» было дополнительное окно для установки четвертого диска. При виде ее специалистов из Блетчли-Парка прошиб холодный пот, ибо, по расчетам математиков, дополнительный диск усложнял их и без того геркулесову задачу в 26 раз! Они оказались правы: в 1942 году на германском флоте появились четырехдисковые шифраторы, и у специалистов, вскрывающих «Энигмы», наступили черные дни. Потери торгового флота возросли с 600 000 тонн во второй половине 1941 года до 2 600 000 тонн во второй половине 1942 года.
Разговор о Блетчли-Парке закончим на не слишком приятной ноте. Широкие возможности сбора разведывательных данных оказались невостребованными, так как Служба разведки перед войной не придавала значения изучению радиосигналов, не являющихся сообщениями. Только в 1940 году были предприняты первые попытки перехвата и анализа радионавигационных сигналов и излучений радаров. Школа правительственных кодов и шифров отвечала не только за криптографию и вскрытие неприятельских сообщений, но и за безопасность британской связи. В первом она преуспела, и о ее блестящих достижениях постоянно трубят, но в роли защитника Школа постоянно терпела жестокие неудачи.
Комната слежения за подводными лодками
Служба слежения за подводными лодками обрабатывала большие объемы поступающей в нее информации. Туда направлялось все, что могло представлять хоть какой-то интерес.
Вероятно, британских адмиралов больше всего смущало то обстоятельство, что в этой службе, ведущей борьбу за само существование Великобритании, в недрах которой принимались решения, передававшиеся затем в виде приказов на боевые корабли, к 1941 году не осталось ни одного кадрового военно-морского офицера.
Заведовал службой Роджер Уинн, 30-летний адвокат с дипломами Кембриджского и Гарвардского университетов. Он попал на эту службу гражданским человеком, добровольно вызвавшись проводить допросы пленных. Уинн ни за что бы не прошел флотскую медицинскую комиссию: перенесенный в детстве полиомиелит превратил его в горбатого хромого калеку. Но даже если бы он попал на флот, в мирное время едва ли его продвижение по службе было бы легким: Уинн не признавал авторитета начальства. Привыкший выступать в суде, он был прекрасным оратором, острым на язык. Имея хорошо оплачиваемую профессию, позволяющую не беспокоиться о будущем, Уинн твердо отстаивал свою точку зрения перед самыми высокими начальниками. Если какой-нибудь адмирал оспаривал его мнение, Уинн вываливал ему на стол кипу донесений, карт, перехваченных сообщений и вежливо просил пересмотреть свое решение.