– Я? — пролепетала несчастная Вероника Бессонова, на глазах превращаясь в испуганную курицу.
– Именно вы, — подтвердил Макс и улыбнулся.
Ко мне начало возвращаться спокойствие. Я не была связана, а у Макса, насколько я могла видеть, не было при себе никакого оружия, которым он мог бы мне угрожать. Грех было не воспользоваться таким положением вещей и не попытаться переиграть ситуацию в свою пользу.
– Знаете, — откровенно призналась я, — я ничего не понимаю. Я же летела в самолете… И тут…
– Видите ли, — разъяснил он снисходительно, — когда самолет взлетел, через некоторое время обнаружились технические неполадки. Пришлось пилотам сделать вынужденную посадку в Праге, а вы к тому же — такое вот невезение — выпили чего-то во время полета и потеряли сознание. Словом, вас отправили в больницу, а самолет вновь взлетел, но уже без вас.
– И вы смогли это организовать? — слабым голосом спросила я.
Макс пожал плечами.
– За деньги люди готовы на все, дорогая мадемуазель Бессонова. Я правильно произношу вашу фамилию?
От его вежливости по моему позвоночнику заструился холодный пот. Это было еще хуже, чем если бы он кричал на меня или дал волю своему гневу.
«Полно, — сказала я себе, — возьми себя в руки! Он на это и рассчитывает, что ему удастся запугать тебя. Не поддавайся! Держись как стойкий оловянный солдатик (это была моя любимая сказка в детстве) и думай, как бы выбраться отсюда».
Взгляд мой упал на картину. Честно говоря, я бы предпочла в это мгновение увидеть что-нибудь более боевое, чем эта женщина со своей безмятежной, хоть и немного усталой улыбкой. Макс перехватил мой взгляд.
– Да, это подлинник, — сказал он. — И да, я заплатил за него сорок миллионов. Рад, что вам нравится Рембрандт. Некоторые находят его мрачноватым.
– Я больше люблю импрессионистов, — сказала я больным голосом.
– Ну надо же! Как и я.
Хотя мы всего лишь беседовали о картинах, и беседовали вроде бы непринужденно, я, набравшись смелости, посмотрела ему в глаза и поняла: мне конец. Он меня уничтожит. Сейчас он просто забавляется со мной, как кошка забавляется с пойманной мышью, прежде чем окончательно ее придушить.
Звать на помощь? Бесполезно. Просить о пощаде? Немыслимо. Попытаться его обольстить? Да вы, похоже, насмотрелись фильмов, любезный читатель! Какое там обольстить, когда у меня руки чешутся свернуть ему шею — и он, разумеется, это понимает и забавляется моим полным, ослепительным бессилием!
– Значит, вы… э-э… знаете, кто я, — начала я, чтобы потянуть время.
– Я все о вас знаю, — ответил он спокойно, хотя в глубине его глаз сверкнули молнии. — Знаю, как вас нашла Вероника, как вы бегали от нее и как вас в конце концов нашел этот бешеный.