– Лейтенант Роше! — закричал он в рацию. — Отвечайте, что происходит?
До него донесся смех. Это ликовал в клетке скованный пленник. Пот заливал глаза племяннику.
– Лейтенант Роше! — Но водитель фургона не отвечал.
– Помоги, дурак! — заорал кто-то из спецназовцев, и юноша увидел смертельно бледного лейтенанта Сегье, который полулежал, привалившись к стенке, и слабо хрипел. Возле него хлопотал Люка, весельчак Люка, его лучший друг. Прежде чем юноша успел пошевелиться, кто-то подбежал к фургону и, просунув в бойницу дуло автомата, выпустил целую очередь. Люка охнул и упал навзничь. Племянник, опомнившись, два или три раза выстрелил наружу из пистолета. Он поскользнулся в чьей-то крови и неловко плюхнулся на бок. Снаружи донесся хриплый стон, и автомат, сухо стукнув о бойницу, исчез.
– Люка! Сегье! Виль… Вильфранш!
Он хотел кричать, но у него выходил только шепот. Вокруг были одни мертвецы.
– Мы попали в засаду! — жалобно сказал он рации, но та молчала.
«Что делать, боже мой? Что же делать? И как тихо, как тихо кругом!»
Он посмотрел на мониторы, но они были пусты и мертвы, как и его товарищи. На глазах у него выступили слезы, и, не удержавшись, он всхлипнул — от беспредельного ужаса, тоски и жалости к себе.
В рации что-то захрипело. Начальник конвоя поспешно схватил ее.
– Седьмой отвечает!
Но вместо знакомых голосов водителя Роше, вертолетчиков, людей из машин сопровождения ему в уши ворвалось:
«Non, rien de rien,
Non, je ne regrette rien…»
[6]Пленник в клетке фыркнул. Песня оборвалась. Впрочем, он и так отлично понял, что случилось.
После того как конвой свернул с национальной дороги, в четырнадцать двадцать была выпущена первая ракета. В четырнадцать двадцать один к ней присоединилась вторая, после чего вертолет перестал существовать.
Снайперы уничтожили мотоциклистов. Машины сопровождения были обстреляны из гранатометов. Лейтенант Роше погиб одним из первых. Головная машина, в которую попали два снаряда, горела, из нее с воплями выскакивали живые факелы и катались по земле. Их добивали из засады — или не добивали, ожидая, когда они догорят сами. Хвостовая машина лежала на боку, и возле нее корчились несколько раненых.
– Замечательно, — констатировала черноволосая красавица, сверху, с холма, осматривавшая поле боя.
Это была Лейла. С помощью верного Али и еще нескольких человек она сняла дом в ближайшем селении, где установили сложную аппаратуру, подавляющую радиочастоту конвоя. Теперь человек боевиков от имени конвоя переговаривался с Парижем, убеждая их, что все в порядке и пленник продолжает свой путь.